"Габриэль Гарсия Маркес. Хроника предсказанной смерти" - читать интересную книгу автора

- Ступай ты с ней, - велел отец.
Хайме побежал вслед за матерью, не понимая, ни что происходит, ни куда
они идут, и уцепился за ее руку. "Она шла, разговаривая сама с собой", -
рассказывал мне Хайме. "Негодяи, - шептала она чуть слышно, - подлые твари,
ни на что они не способны кроме мерзостей". Она даже не отдавала себе отчета
в том, что ведет за руку ребенка. "Можно было подумать, что я рехнулась, -
говорила мне мать. - Единственное, что я помню - это шум толпы в отдалении,
как будто свадебное гулянье началось снова, и что все бежали в сторону
площади". Она ускорила шаг, с решительностью, на которую была способна, если
речь шла о жизни и смерти, но в этот миг кто-то, бежавший навстречу, увидев
ее растерянность, решил проявить сочувствие:
- Не спешите, Луиса-Сантьяга, - крикнул он на ходу. - Его уже убили.

***

Байардо Сан-Роман, человек, вернувший родителям свою жену, появился
впервые в августе предыдущего года: за шесть месяцев до свадьбы. Он приплыл
на еженедельном пароходе, имея при себе две седельные сумки, расшитые
серебром, под стать пряжкам ремня и замысловатой отделке сапог. Был он лет
тридцати, скрытых моложавостью облика: у него была тонкая талия новильеро,
золотистые глаза и смуглая кожа, словно прогретая медленным пламенем, в
которое подбросили селитры. Одет Байардо был в короткую куртку и очень узкие
брюки из хромовой кожи и перчатки овечьей кожи того же цвета. Магдалена
Оливер плыла с Байардо на одном пароходе и всю дорогу не могла оторвать от
него взгляда. "Выглядел он педерастом, - рассказывала Магдалена, - а жаль:
так и хотелось окунуть его в сливочное масло и проглотить живьем". Она была
не единственной, кто так подумал, но не была и последней из тех, кто понял,
что Байардо Сан-Роман не тот человек, чтобы разобраться в нем с первого
взгляда.
В конце августа мать прислала мне в школу письмо, в котором между
прочим говорилось: "Приехал очень странный человек". В следующем письме
значилось: "Странного человека зовут Байардо Сан-Роман, и все говорят, что
он обаятельный, но я его не видела". Никто так и не узнал, зачем он приехал.
Кому-то, кто не удержался и спросил его об этом незадолго до свадьбы, он
ответил: "Я ездил из города в город, искал, на ком бы жениться". Это могло
быть и правдой, но с тем же успехом Байардо Сан-Роман мог сказать что угодно
еще, поскольку в слова служили ему скорее для того, чтобы скрывать свои
мысли.
Вечером по приезде в кинозале он дал понять, что является
инженером-железнодорожником, и говорил о необходимости построить железную
дорогу, чтобы наш городок стал независим от капризов реки. Днем позже ему
понадобилось послать телеграмму, и он сам передал ее ключом, научив вдобавок
телеграфиста способу дольше использовать батареи. С той же уверенностью он
беседовал о тропических лихорадках с военным врачом, приехавшим к нам как
раз тогда для производства рекрутского набора. Ему нравились длинные шумные
праздники, но пил он умеючи, разнимал ссоры и не допускал драк и шулерства.
Однажды в воскресенье после мессы он бросил вызов искусным пловцам, которых
у нас было немало, и оставил позади лучших, за двадцать взмахов переплыв
реку туда и обратно. Мать рассказала мне об этом в письме и добавила
характерное для себя замечание: "Да и в золоте он, похоже, просто купается".