"Габриэль Гарсия Маркес. Мы увидимся в августе" - читать интересную книгу автора

родился, но с условленных трех попыток не сумела. Собралась угадать его
профессию, однако он поспешил сказать, что инженер-механик, но ей
подумалось, что он схитрил, не хотел откровенничать. Затем заговорила о том,
что переделать в болеро такую святыню, такую вещь Дебюсси - слишком большая
смелость, но он, похоже, вообще ничего не заметил. Вне всякого сомнения, он
понял, что женщина хорошо разбирается в музыке, меж тем как он не поднялся
выше "Голубого Дуная". Она сказала ему, что читает "Дракулу". Он читал эту
книгу ребенком в издании для детей и все еще помнил те давние переживания
при мысли, что граф прибудет морем в Лондон, обернувшись собакой. После
второй рюмки она почувствовала, что водка встретилась с джином в каком-то
уголке ее сердца, и попыталась сосредоточиться, чтобы не потерять головы.
Музыка смолкла в одиннадцать, и в баре давно ждали, когда они уйдут, чтобы
закрыться.
К этому времени она уже знала его так, будто прожила с ним всю жизнь.
Знала, что он очень опрятен, что безупречно одевается, что безмолвные руки
как-то отяжелены ногтями, окрашенными натуральным лаком. Она видела, что он
в полном смятении от ее желтых глаз, откровенно и неотрывно смотрящих в его
глаза. Поняла, что человек он хороший, но трусливый. И вдруг почувствовала,
что у нее вполне хватит духу сделать такое, что ей не могло даже присниться
во сне за всю ее жизнь. И сказала напрямик:
- Поднимемся наверх?
Он ответил с двусмысленной скромностью:
- Я здесь не живу.
Но она не дослушала его. Встав из-за стола, тихонько встряхнула
головой, стараясь прогнать алкоголь, и ее яркие глаза засветились.
- Я первая поднимусь, пока вы будете платить. Второй этаж, комната
номер 20, направо от лестницы. Не стучите, толкните дверь и все.
Она поднялась в комнату со сладко щемящим чувством, какого не
испытывала с последней ночи своего девичества. Включила вентилятор,
подвешенный к потолку, но свет не зажгла, и быстро, не останавливаясь ни на
секунду, разделась в темноте. Вся ее одежда так и осталась лежать
разбросанная от дверей до ванной комнаты. Включив лампочку на туалетном
столике, закрыла глаза и с трудом сделала глубокий вдох, стараясь наладить
дыхание и унять дрожь в руках. Помылась наскоро - меж ног, подмышки, пальцы
ног, намятые от резиновой подошвы, потому как, до всего этого, собиралась
принять душ перед самым сном, несмотря на то, что всю вторую половину дня
так и ходила, не смыв пота. Не успевая почистить зубы, выдавила из тюбика
немного пасты прямо на кончик языка и вернулась в комнату, едва освещенную
косым светом маленькой настольной лампочки.
Не стала ждать, когда ее гость толкнет дверь, а открыла сама, заслышав
его шаги. Он опешил - мать родная! Но она не дала ему времени опомниться в
этой полутьме. Сорвала с него пиджак, сняла галстук, рубашку, бросая все на
пол через плечо, и постепенно воздух наполнился сильным ароматом лавандовой
туалетной воды. Он хотел было ей помочь в первые минуты, но она властно, со
всей решимостью воспротивилась. Раздев своего гостя до пояса, усадила его на
кровать и встала на колени, чтобы снять туфли и носки. Он в это время успел
расстегнуть пряжку брючного ремня, так что ей осталось потянуть вниз брюки и
легко снять их, и оба уже не обратили никакого внимания на то, как из
карманов выпали ключи и рассыпались по полу бумажные деньги и монеты. Она
помогла ему стянуть вниз трусики и успела отметить, что он не был так