"Дан Маркович. Жасмин (Повесть)" - читать интересную книгу автора

получше, а вчерашний день кое-как, позавчерашний того хуже, но говоришь
всегда - " помню главное, зачем мне чепуха!" Я не знаю, зачем все помню, не
стараюсь, внутри у меня прорва места пустого, туда со свистом затягивает
все, что вижу и слышу. С тобой моя жизнь имела порядочный вид, причесанный,
я понимал, зачем все на свете, а если сомневаюсь, ты мне объясняешь, а как
ты уехал, началось такое... не разобраться, ветер подхватил, несет над
землей, по узким улицам, бьет об углы... я должен моментально решать, куда
повернуть, что сделать, а я не могу. Ты говорил, я должен вырасти
окончательно, но теперь что получается?.. - слишком быстро и непоправимо
меня несет, несет... и вот принесло к концу года, а тебя все нет и нет.
Я старался, Малов - терпел, пытался, как ты говорил, " жить по
разумению", а оно слабое у меня, ты же знаешь. Ты говорил - "сядь и обдумай
в тишине", придумай выводы, реши и дальше живи по плану - я пробовал, не
получается. Меня наталкивают, бьют носом об стенку и говорят - ну, как?.. А
никак!.. Я немного устал, устал. Но я сделал все, что умел, Малов, "не
убегал от трудностей", так ты учил меня, "поступал, как велит совесть", хотя
не понимаю, что это за штука, просто делал как лучше, да?.. Ты говорил мне -
люди разные и странные, я верил, но только теперь начинаю понимать. Или мне
кажется, что понимаю?.. Но нет устойчивости во мне, и я постарел, Малов,
хотя мне нет тридцати, и что, так и будет дальше, и всегда, до самого конца?
Как-то все устроено странно - очень жестоко и холодно вокруг, некуда деться,
скрыться... иногда я думаю, недаром десять лет не вылезал из серого мешка...
Как-то сказал тебе, что, наверное, недаром, ты сначала засмеялся, а потом
рассердился, усы торчком, как у Белявки, твоего кота любимого, он живой,
хотя тоже постарел, недавно его крепко побили, он-то верил, что главный,
неповторимый перед кошками, а настало время, все наши избалованные и
любимые, красавцы ухоженные рассеялись, пришел могучий, грязный, вонючий
Нашлепкин из соседнего подвала, разметал всех, а Белявку первого прибил и
унизил... Вот так и я перед жизнью оказался слабосильным дураком... и потому
думаю иногда, что зря вылез, хотя это нехорошо, ты кричал, " мать жизнь
положила, ты должен!" и сам со мной возишься столько лет. Очень ты
рассердился тогда - "надо жить, а не прятаться в вонючем углу, должен ветер
быть, чтобы продул и смел темноту и плесень..." И прочие умные и смелые
слова.
Да, да, да... я теперь живу, и знаю, другой жизни нет, но как
непобедимо печальна та, что протекает во мне и рядом со мной тоже.

x x x
Я понемногу все расскажу тебе, только сначала напомню нашу историю,
может, ты вовсе забыл меня, в новой-то жизни?.. Я вижу по людям и зверям,
что только я один ничего не забываю. Ты ведь говорил, у меня память особая,
хотя другие думают, это ненормально, псих и шизик. Ты мне объяснял, что не
так, говоришь, "не думай даже, они тебе завидуют, сволочи..." Почему
сволочи, мне их жаль, я бы отдал им часть памяти, мне слишком много, тяжело
иногда, никак не заснешь, крутится и крутится перед глазами, все с самого
начала... Когда я начал рисовать... хуже и лучше стало - сначала гораздо
хуже, перед тем, как получается цветок или дерево, лицо, а потом зато легче,
дышу без тонкого дрожания в груди, от которого, кажется, еще немного и
возникнет звук, пронзительный, тонкий... так трясется внутри и дрожит,
отдает в голову и шею. И я плачу, что ни скажи, или услышу по телеку ерунду