"Дан Маркович. Монолог о пути" - читать интересную книгу автора

полностью отдавать себе отчет в своих делах, иначе теряюсь. Я не могу
полагаться на случай. Мне мучительно и неуютно чувствовать себя мошкой в
потоках воздуха.
В начале жизни стремление к ясности победило. Я чуть-чуть высунулся из
своей скорлупы, отвлекся от постоянного вслушивания в себя. Естественное
любопытство молодого человека, прожившего шестнадцать лет в одних и тех же
стенах. Мне было уже тесно внутри себя, все казалось изъезженным,
пройденным, все истины много раз повторенными - я ждал другой жизни
открытой, с людьми, с новыми впечатлениями. Я всеми силами пытался
отвязаться от погруженности в свои книжные мечты и видения, навязчивые
состояния. Я хотел действовать и принимать жизненные решения. А для этого
надо стать таким же сильным, решительным и ясным, как мать. Не думаю, что
это было только результатом материнского воспитания. Ей не удалось бы так
легко склонить меня в сторону активной жизни, если бы она не нашла поддержку
во мне самом. Ей мало что удалось сделать с моим гораздо более слабым
братом. Она только привила ему стойкий комплекс неполноценности... К
изменению жизни меня толкали и чисто житейские обстоятельства - я должен был
научиться жить самостоятельно, обеспечивать себя материально, а для этого
получить образование.
Волевое начало, унаследованное от матери, помогло мне: я не только
энергично оттолкнул погруженность в себя, изжил ее, как считал, но и
презирал подобные качества в других, восхвалял действие, поступок, решение,
и вообще, активную жизнь. Но не мелкую, житейскую, "практическую", которую
тоже презирал, а высокую - творческую.
Я считал себя человеком с сильным характером - победил болезнь, страх
перед ней, постоянно контролировал сердце и не боялся нагружать его работой.
Я умел преодолевать трудности, и любил это делать, чувствовал удовлетворение
от побед над своими слабостями. Я вел себя независимо от окружающих, мало
считался с их мнениями. Во всем этом я был похож на мать. Так же, как она, я
с подозрением относился к любой власти, был непримирим к любому нажиму на
себя. Напор, угроза или сила, вызывали ту же, что и у матери, реакцию
сопротивления. Трудности меня не смущали. Если мне говорили - "не выйдет" -
я брался за дело с удвоенной энергией.
И в то же время я всегда чувствовал в себе сопротивление собственному
напору, постоянное сомнение в правильности своего поведения, которое, судя
по поступкам, было решительным и однозначным. Мне все время приходилось
преодолевать в себе желание быть добрым, мягким, нравиться всем,
соответствовать требованиям и чаяниям окружающих... Мои победы поэтому
дорого мне стоили. Я всегда потом жалел, что поступил решительно и, может
быть, кого-то задел в своем напоре.
В некоторых случаях "изъяны" в моей прочности вылезали на поверхность,
особенно это стало заметно позже. Но и в те годы я знал, что по отношению к
тем, кого люблю, преображаюсь: веду себя самым бесхарактерным образом, ни в
чем не могу настоять на своем. Так же я веду себя по отношению к слабым, к
детям и животным - преврашаюсь в слугу и швейцара, все терплю... а потом
взрываюсь. Поэтому я не способен к воспитанию. Точно так же вел себя мой
отец со мной. Он избегал воспитывать: делать замечания, поучать, заставлять,
ругать или наказывать. Спихивал все на мать, а сам устранялся. Так же я веду
себя со зверями - я не могу их лечить, причиняя боль. Но многие годы я не
только причинял боль, но и убивал ради своих опытов. Когда я увлечен делом,