"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

человеческих сердца! Так они ходили долго, и Загоскин не смог уловить того
мгновения, когда белая стена исчезла. Багряные лучи солнца ворвались в
тундру. Метель затихла. Сквозь замерзшие ресницы Загоскин увидел пухлые
холмы снега. Они казались розовыми, они мерцали. Розовые излучения
перемежались и убегали к берегу Квихпака. Там начинался синий лед, - ветер
сдул весь снег с замерзшего русла. Русский услышал чей-то голос и,
обернувшись, увидел индейца. Тот стоял на коленях, обратив лицо к заре, и
бормотал "молитву господню" на языке аляскинцев. Слышны были лишь обрывки
слов. Размашисто крестясь, индеец молился и Иёльху - Ворону, богу своих
племен. Молился и плакал, и нельзя было понять отчего - от радости или с
горя. Снег скрипел под коленями индейца.
- Русский тойон, - торжественно и горестно сказал индеец. - Демьян
бросил нас еще вчера, перед метелью. Он потушил костер и взял мешок с
круглой мороженой едой. Я - Кузьма, но меня зовут еще Черной Стрелой. Стрела
летит всегда прямо, и она не гнется. У меня - не кривое сердце. Я - из
племени Ворона. Демьян - тоже. Но в каждом племени есть разные люди. Я
клянусь тебе, что найду Демьяна где угодно и отомщу. В знак этого - для
памяти - я продерну в мочку красную нитку. Воины не делают так, как Демьян.
Я - Ворон! - крикнул Кузьма.
Загоскин молча положил руку на плечо индейца и заглянул ему в глаза.
Так вот каков он, этот новокрещен! Глаза индейца светились. Искры гнева
прыгали в них.
- Слушай, русский, - сказал Кузьма. - Я никогда не бросил бы тебя в
метель. Ты пойми - ты русский, а я индеец. На! - Он вытащил из-за пазухи
ломоть сушеного мяса и разломил его пополам. - Больше у нас нет ничего. Но
мы дойдем до "одиночки".
И они стали спускаться к синему руслу Квихпака.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Селение немирных индейцев стояло на левом берегу Квихпака. Возле хижин
с двускатными крышами возвышались резные столбы с изображениями божеств
рода. Ворон с багряными глазами, лягушка, кит, орел - все это в
черно-красном великолепии размещалось на стволе лиственницы, врытом в землю.
Сквозь мерзлые сети, развешанные у хижин, проходил свет неяркого солнца. Лед
блестел на бортах раскрашенных лодок.
Селение пустовало. Мужчины ушли на охоту. Они облеклись в толстые плащи
из древесной коры, надели деревянные шлемы, украшенные узорами, и взяли
двурогие медвежьи копья. Лишь тойон - начальник рода - остался дома. Он
напился и спал в своей хижине на ложе из бобровых шкур. Индеец Кузьма, на
правах спутника русского, толкал, будил тойона, ругал его сыном змеи, но
пьяный лишь стонал во сне. Рядом с ним стояла деревянная чашка с моченой
морошкой. Кузьма присел в ногах тойона на бобровое ложе и стал набивать рот
желтыми тяжелыми ягодами. Он на некоторое время забыл обо всем.
А Загоскин стоял возле резного столба одной из хижин и смотрел на
Великого Ворона.
Высокая девушка в одежде из меха и алого сукна выглянула из хижины и,
высоко занеся над головой руку, метнула в пришельца короткое копье. Он лишь
слегка пригнул голову и поймал копье на лету; иззубренное острие разорвало
ему рукавицу возле большого пальца.