"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу авторапобедитель трех медвежат? - И Кузьма ласково похлопал молодого индейца по
спине. Загоскин держал в руках бересту, солнце слегка пригревало пальцы. Он обдумывал, что ему надо передать Ке-ли-лын, но никак не мог подобрать слов; Загоскин вдруг ощутил, что он в эту минуту думает по-индейски. - Слушай, сын Ворона, - сказал он молодому индейцу, - зайдем в нашу хижину. В хижине креола Загоскин раскрыл остроногий циркуль и начертил круг посредине куска бересты. Он обвел его границы красным, затем нарисовал внутри круга горностая. Оставалось только начертать воду в виде широкой темно-синей полосы и украсить рисунок изображением трубки с кистью из перьев. Молодой индеец затаив дыхание смотрел через плечо Кузьмы на блистающие краски. - Белый Горностай идет берегом великого Квихпака, с ним старый индеец из Ситхи. Согласие и мир соединяют их - так говорит береста, - воскликнул посланец из Бобрового Дома. Все трое, как по уговору, переглянулись и отошли от стола, оставив бересту на нем, чтобы просохли краски. - Что сказать Ке-ли-лын? - спросил индеец у Загоскина. - Скажи, что русский желает ей и всему Бобровому Дому удачи. Что русский помнит ее... что мы здоровы. Я скажу главному русскому тойону в Ситхе, чтобы он дал вам муки, пороху, снастей для рыбы, ловушки на зверя... Теперь расскажи мне о весне в индейской стране. Я жду времени, чтобы выйти к Кускоквиму. - Земля проснулась, Белый Горностай. Когда я плыл меж берегов Квихпака, я слышал, как стучат рога лосей в лесах. Молодые лоси скачут на полянах; уже проплывали, и плавники их чуть не на палец высовывались из воды. Медведи проснулись и вышли к берегам. Все это - к теплу. Но куда ты хочешь идти? - Индеец вдруг поманил к себе Кузьму, отошел с ним в сторону и стал что-то шептать ему на ухо. Оба они при этом улыбались, а Кузьма покачал головой. Посланец, улучив мгновение, снова приникал к уху Кузьмы. - Он зовет нас в Бобровый Дом - отдыхать, есть медвежатину. Для нас сварен веселый напиток из сладкой травы, - сказал Кузьма Загоскину. - Нечего, мальчик, шептаться со мной, я передаю все русскому тойону. Теперь ты понимаешь, что никакого ножа в Бобровом Доме я не оставлял.. Что ты ответишь Ке-ли-лын? Загоскин подошел к сосновому столу, облокотился на него и погрузился в раздумье. Табачный дым поднимался из трубки. Сердце щемило. Пойти в Бобровый Дом?.. Но ведь это можно сделать всегда! А дело, подвиг? Ведь он имеет единственное, не отнятое у него право на свершение подвига... Надо научиться не меняться в лице. Ке-ли-лын! Неужели он слабее своего сердца? Можно ли быть снежинкой, тающей на лезвии ножа? Он явственно увидел индианку - ее глаза, губы и синие ресницы. Вся его жизнь предстала перед ним. Она звала его на подвиг, и он с беспощадной ясностью понял, что на время должен быть одиноким. Он хотел затянуться из трубки, но увидел, что она погасла. Загоскин выбил пепел и повернул голову к индейцу. - Мы не придем в Бобровый Дом, - сказал он твердо. - Нам надо спешить к Кускоквиму. Кузьма, готовь лодку, завтра мы поплывем. Спасибо тебе, сын Ворона, твоему роду, девушке Ке-ли-лын за все. Когда-нибудь я еще увижу всех вас. |
|
|