"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

Кузьма. Кажись, крещеный, а дикости в тебе еще сколько!
Таисья Ивановна обучила Кузьму играть в карты. Узнал Загоскин об этом
от нее. Она пришла к Загоскину, когда Кузьмы не было дома, и положила на
стол плотную, толщиной в руку, связку из нитей бисера. Это была, безусловно,
дорогая для Кузьмы вещь: такие перевязи индейцы носят, надевая их через
плечо, лишь в торжественных случаях.
- И вот еще раковины его, - сказала Таисья Ивановна, высыпая на стол
пригоршни две "цуклей", которые у индейцев служили вместо денег. - Все он с
себя проиграл. Спрячь, Лаврентий Алексеич, да ничего ему не говори. Я тут
одно дело задумала...
Часто Загоскин уходил из Ново-Архангельска, скитаясь по острову. Он
углублялся в дикий бор, где стоял прелый запах от завалов гниющих вековых
деревьев. Местами лес был непроходим; даже в солнечную погоду он был сырым и
холодным. Болота и лесные озера блестели, как черные зеркала. Хвощи
светились от избытка влаги. Голубоватый мох был студеным и чистым. Казалось,
что стоит лишь дохнуть на веточку мха, и она покроется легкой пеленой. Когда
появлялось солнце, оно освещало только окраину леса, не проникая вглубь, и
хвойные вершины покрывались легкой дымкой. Кузьма обижался, что друг не
берет его с собой, и Загоскину приходилось уходить из дому тайком.
Выходя из Полуденных ворот, он с улыбкой оглядывался назад: не идет ли
вслед Кузьма? Но индеец, ничего не подозревая, таскал в это время Таисье
Ивановне воду и дрова или вместе с ней караулил огород. В крепости эту
обязанность несли все по очереди, так как индейцы колоши часто вооруженной
рукой захватывали ситхинскую картошку.
Загоскин любил уходить на берег морской бухты, где, как громадный
серебряный молот, стучал и гремел водопад. Маленькие радуги сияли в облаках
водяной пыли. Второй водопад низвергался в глубочайшее озеро, образовавшееся
после землетрясения и лежавшее выше уровня моря: этот водопад шумел возле
Озерского редута, вокруг которого поднимались вершины снежных гор. Было еще
одно место на острове Баранова, куда любил уединяться Загоскин. Нужно было
пройти двадцать миль к северу от Ново-Архангельска, чтобы увидеть высокие
столбы пара, встающего над береговым холмом. На склоне холма белели
бревенчатые хижины, окруженные зелеными кустами и густыми деревьями. Из
земли били горячие ключи. Их тепло давало жизнь травам и деревьям; ранней
весной, когда кругом еще лежал снег, здесь все было в цвету. Стаи колибри
кружились над яркой зеленью, припадали к цветам, чтобы пить сок из маленьких
душистых чашечек.
Загоскин наблюдал здесь за расправой колибри над их вечными врагами -
совами. Завидев хищника, маленькие сверкающие птицы, собравшись в огромную
стаю, устремлялись на врага. Колибри ударялись о грудь и крылья совы.
Десятки отважных колибри падали вниз, пламенея яркими зобами и погасая в
густой траве, новые стаи яростно накидывались на хищника. И тот, ослепленный
этим сверкающим натиском, растерянный и жалкий, искал спасения в расщелине
скалы или дупле. Живое радужное облако долго еще кружилось над убежищем
посрамленной совы. Точно так же колибри расправлялись и с соколами... На
серных ключах Загоскин лечил руки, простуженные во время скитаний по
Квихпаку: подолгу держал их в горячем источнике.
Загоскин не раз переправлялся на материк через Хуцновский пролив и один
бродил вдоль берегов лесных озер. Иногда он встречался с индейцами-колошами.
Их лица были вымазаны киноварью, волосы осыпаны орлиным пухом. Расписные