"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

местах, и их следовало бы собрать и доставить сюда.
- Какие там кости! - махнул рукою правитель. - Кто с ними будет
возиться? А относительно индейца... Вы умаляете силы русской науки и свои
собственные способности! Неужели вы не могли обойтись без индейца! В
интересах дела вовсе нет смысла выпячивать роль какого-то дикаря, пусть он
даже и обнаружил некоторые дарования и был полезен. Он из аманатов?
- Да.
- Ну, я решу этот вопрос. Может быть, мы ему несколько увеличим
довольствие, освободим на время от общих работ. Кстати, где он находится
сейчас?
- Живет у меня.
- У вас? Это нехорошо. Такое панибратство нежелательно. Его место - в
алеутской казарме. - Правитель что-то записал на листе бумаги, - Пусть
Калистрат сегодня же найдет другое место для индейца. Что за камень вы
принесли?
- Это осколок метеорита. Они довольно редки на Аляске. Насколько я
помню, в последний раз падение метеорита наблюдал Иван Кусков 17 июня 1802
года близ устья Ледяного пролива... Координаты места падения и другие данные
об этой моей находке приводятся у меня в особой записке... Она в числе
сданных бумаг.
Правитель взял в руки небесный камень, равнодушно оглядел и поставил на
край стола.
- Разговор наш затянулся, - сказал он и поглядел на хронометр. -
Думайте, Загоскин. Я забочусь о вас. Вам представляется поправить карьеру.
Решайте.
Капитан-лейтенант поднялся с места. Загоскин взял обломок метеорита и
пошел к выходу.
- Что же вы молчите? - спросил правитель, удивленно смотря вслед
Загоскину. Но тот уже вышел из дверей.
Оставшись один, капитан-лейтенант, пожав плечами, вынул из петлицы
орденский знак, положил его на стол и погрузился в созерцание горностаевого
поля на кресте. Угли в камине покрылись легкой серой пеленой. Правитель
чувствовал себя утомленным от дневных забот. Вечером у него предполагалось
еще совещание с преосвященным отцом Яковом по поводу обновления утвари в
новоархангельской церкви.
- Калистрат! - усталым голосом сказал капитан-лейтенант. - Сходи к
господину Рахижану в чертежную и пригласи их к бильярду.
Вдев крест в петлицу, глава Русской Америки пошел в бильярдную на
партию-другую алагера - любимой его игры в два шара.
Загоскин в это время медленно сходил с высокого крыльца. Индеец Кузьма
шел за ним, допытываясь, чем его друг так расстроен. Над их головами
раздавался стук костяных шаров: окна бильярдной помещались как раз над
входом в дом; из них были видны высокая лестница, плац и ворота Верхней
крепости.
Знакомая черная завеса поплыла перед глазами Загоскина, - такая же, как
и тогда, когда он стоял навытяжку на шканцах "Аракса" и чужой молчаливый
человек срывал с его плеч эполеты.
Спускаясь с крыльца, Загоскин вдруг ощутил страх перед тем, что он
пропустит ступень, поскользнется, вывихнет ногу или не дойдет до конца
лестницы. Но это чувство было минутным.