"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

Ему показалось, что на него кто-то смотрит из окна бильярдной. Загоскин
выпрямился, откинул голову и постарался идти ровно и твердо. Черная завеса
исчезла. Загоскин увидел залитый солнцем плац, сверкающие медные пушки и
воронов, кружащихся над батареей. Обломок метеорита, который он нес в руке,
вдруг показался ему тяжелым и ненужным. Он разжал пальцы, и камень с громким
стуком упал на деревянную ступень. Как бы в ответ на этот стук в окне
бильярдной показалась напомаженная голова Рахижана. Он взглянул вниз и снова
быстро скрылся в глубине бильярдной.
- Не надо, Кузьма! - сказал Загоскин, когда индеец нагнулся, чтобы
поднять небесный камень.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Добрый лекарь Флит стоял посредине больничной приемной, а Таисья
Ивановна сидела на некрашеной лавке, поминутно вытирая платком набегающие
слезы.
- Чего ревешь-то зря? - укоризненно спрашивал лекарь. - Сейчас увидишь
его, как только больные пообедают. Не помер твой Загоскин, от этого не
помирают!
- Что с ними приключилось? Скажите, господин лекарь.
- Нервическая горячка у него - один из видов Febris, - важно пояснил
лекарь Флит. - Горячки разные бывают - простудные, желудочные,
воспалительные, гнилые или тифусы, а также и чумные. Горячка нервическая
происходит от страстей, сильно волнующих дух и сердце, от гордости и
разбитых надежд. Бред, боли меж ребер, общая слабость и крайнее изнеможение,
бессонница - суть признаки горячки нервической. Малые порции красного вина,
мушки, пущание крови - средства ее излечения. Все это мною и применено. А
чем реветь, лучше выслушай меня. Когда ты заберешь его домой, то поступай с
ним так. Удаляй все, что может поколебать спокойствие духа и тела больного и
возбудить в нем какую-либо страсть, имей над ним должный присмотр и
попечение. Сделай отвар из кислых ягод... Еда - овсяная каша, а как
окрепнет, можешь давать, что и раньше ел. Вот и все... Отлежится, встанет на
ноги, и все пройдет без следа. Расскажи, как болезнь у него началась?
- Пришли они с Кекура от их высокоблагородия задумчивые, сели у меня на
кухне за стол и вдруг заплакали, как дите. Я вся, скажу прямо, потерялася и
сразу не знала, за что и взяться. Плакали очень долго, утешениев никаких не
принимали и вскорости ушли к себе и заперлись. И мне долго не желали
открывать, не ели, но пили и начали бредить. В бреду говорили разное - все
больше насчет какой-то индианки, потом Кузьму звали, а раз сказали совсем
явственно: "Эх, судьба - ворон!" Когда бредили, хотели ружье со стенки
снять, но я приказала ихнему индианину Кузьме ружья и пистолеты все
попрятать. Вот так они и заболели, рассказываю все по чистой правде. Ваше
благородие, господин лекарь, значит, взаправду ничего тяжелого нет?
- Нет, я уже говорил. Идем, я тебе его покажу, - лекарь набил табаком
ноздри своего длинного носа, обождал несколько мгновений, с чувством чихнул
и только после этого взялся за дверную ручку.
На койке в углу палаты лежал Загоскин. Худой, с ввалившимися щеками, в
полотняном колпаке, он, однако, не был похож на тяжелобольного. Сначала он
не заметил присутствия Таисьи Ивановны: он видел лишь лекаря Флита,
согбенного и похожего на носатого ворона.