"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

- Господин лекарь! - крикнул Загоскин старику. - Дайте мне бумагу и
карандаш. Я хочу писать, не могу лежать без дела. Ведь я совсем здоров, черт
возьми! Ну, правда, прорвало: был временный упадок, - не железный же я! А
сейчас у меня много мыслей, я хочу работать. Поглядите на меня:
гипохондриков таких не бывает. Дайте мне бумаги, ну хоть немного.
- В том-то и дело, батенька, что вы - железный. Другой бы на вашем
месте не вынес таких скитаний и лишений и отправился бы ad patres. Ну, герой
Квихпака, как вы ели свою кашу? Насчет бумаги я подумаю. Вы не гипохондрик,
вы - мономан. Но ваш вид мономании - из тех недугов души, которые двигают
мирами. Пожалуй, я дам вам карандаш. К вам пришла дама. Разговаривайте, но
вещей, волнующих дух и сердце, не касайтесь...
- А и вправду человек оживать стал, - сказала Таисья Ивановна. -
Вспомните, Лаврентий Алексеевич, какие вы были. Ну, да где вам это знать...
Насилу мы с Кузьмой вас сюда уволокли: все не шли, упирались...
- Да, прежде всего, что Кузьма делает?
- Бог его знает, давно не бывал.
- Где же он? На охоте?
- Да нет... - женщина опустила голову и затеребила край платка. -
Расстраивать я вас не хочу, а, однако, придется сказать. Только вы в
больницу легли, прибегает антихрист этот, толмач Калистратка. Как зверь на
меня зарычал: "Где, мол, загоскинский индианин? Не положено ему тут быть".
Как тигра какая, рыскал всюду, нашел Кузьму на огородах, он там овощ мой
поливал. Ну, и согнал беднягу со двора, а куда - точно не знаю; то ли к
алеутам в бараборы ихние, то ли в колошенские шалаши за палисад... Ох,
боюсь, как бы Кузьму родичи его там обратно не сбили, чтобы он вновь палку в
губу не продернул. А я уже поплакала, как он ушел от нас. Праведный
индианин, на редкость высокой души. Подумать только, какие среди дикарей
бывают люди! Я, грешница, напраслину на него взводила. Он, стало быть,
господин лекарь, идола из дерева состроил - Лаврентию Алексеичу в подарок,
для науки, как они объяснили. А я спервоначалу подумала, что Кузьма к
идолопоклонству обратно ворочается. Ну, конечно, напустилась на него. Ведь
такие случаи бывали, тойон Ионка, помню, пять раз в язычество уклонялся,
даром что одно время служкой в церкви был.
- Идола-то не сожгла без меня? - спросил, улыбаясь, Загоскин. Весть об
изгнании Кузьмы он встретил более или менее спокойно, так как был к этому
подготовлен еще на Кекуре.
- Помилуй бог, зачем же жечь? Дров и так мне служилые навозили - на всю
зиму хватит. Раз идол научный, я его не трогаю. Краска на нем давно
просохла. У меня парусной холстины старой кусок был, я в него идола
завернула, зашила кругом суровыми нитками и на чердак поставила.
- Вот спасибо тебе за это, Таисья Ивановна!
- Чуть было не запамятовала! Чистый иуда по всем выходкам Калистратка
этот. Когда приходил сгонять Кузьму - нахально хотел к тебе в комнату лезть,
хорошо, что замкнута она была. "Нет ли, говорит, у твоего Загоскина там
бумаг каких?" - "Как же, говорю, для тебя припасены. Иди, мол, иди, пока не
проводила чем ворота запирают". Он на меня вызверился, говорит, что теперь
они с сержантом Левонтием кавалеры оба и с ними надо обходительнее
разговаривать. Ведь обещал мне, змей, сам раньше прошение господину Нахимову
составить, а теперь отстраняется. "Раз тебе, говорит, Компания денег не
дает, то я против ее не пойду, я ею согрет и отмечен". Гвоздиком пробовал