"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

замок ваш ковырять, а я - не будь дура - навесила теперь второй замок, с
секретом. Мужик-то мой покойный секретные запоры мог делать. Вот он каков,
этот Калистратка! Я уж теперь днем от него замыкаться стала. Ну а так больше
новостей особых нет. На картах опять недавно мне интерес выпал, и снова из
казенного дома.
- Ты все такая же, - улыбнулся Загоскин, - погоди, дождешься
когда-нибудь интереса наяву.
- А чего мне меняться? Какая есть. На-ка возьми, я тебе гостинчик
принесла. - Женщина вынула из узелка две румяные шаньги. Лекарь разрешил
больному принять их.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Дня через два Загоскин вернулся домой. Как-то утром он проснулся,
взглянул в окно, подернутое тонкими струями дождя, и увидел чью-то темную
фигуру, прижавшуюся к стене. Он с удивлением узнал сержанта Левонтия.
- Что ты тут делаешь? - спросил Загоскин, распахнув окно. - Иди в дом.
- Не имею права, - ответил сержант. - По присяге нельзя.
- Ты... того. Где так рано пропустить успел?
- Какое пропустил... А не худо было бы. Ревматизьма замучила, в костях
сырость. А иначе нельзя: приходится сидеть. И батарею на одного инвалида
оставил. Не знаю - догадается ли он орудия чехлами закрыть. Эка погода!
Эчком-горы не видать, кругом все заволокло. Жизнь!
- Ты мне толком скажи, зачем здесь торчишь?
- Так что вы находитесь под домашним арестом, а я к вам приставлен, -
со вкусом сказал сержант, подняв нос, - значит, до смены караулить. На меня,
как на надежного кавалера, начальство полагается.
- Ну и мокни, кавалер! Вот еще нелегкая! - выругался Загоскин, лег
снова в постель и проспал до полудня.
Проснулся он от громкого разговора под окном. Дождь прошел. Солнце
прорывалось сквозь легкие серые облака, играя на стеклах окна. Загоскин
прислушался. Громко говорила Таисья Ивановна, сержант Левонтий тихо отвечал
ей, в чем-то оправдываясь. Лишь временами, как бы боясь, что его не поймут,
он тоже возвышал голос.
- Иуда ты, иуда! - кричала женщина. - И хуже даже иуды. Продешевил
малость. Тот хоть тридцать сребреников получил, а ты одну медальку, да и то
оловянную! Ты на себя погляди, на свою богомерзкую рожу. Незадаром тебя жена
бьет, тебя убить, иуду, мало! Как у тебя только совести хватило? Ослепнешь
ты когда-нибудь, как ослепла стража у гроба господня.
- Служба, присяга, - бормотал сержант, взволнованный сравнением,
заключенным в последних словах стряпки, - глупая ты баба - не поймешь: раз
начальство прикажет, то и брата родного будешь караулить. Мне господин
Загоскин ничего не сделали, окромя хорошего. На плацу недавно две полтины
дали. А мне что - сладко на сырости сидеть? Хорошо, что хоть дождь перебило
малость... Службу понимать надо, Таисья Ивановна...
- Как был ты Левонтий-бормотун, так им и останешься! А если тебе
начальство убить кого прикажет?
- Это - смотря кого и когда. Ежели при военном каком деле...
- Да ты и сейчас убивец. Человек больной, лишившись чувств, лежит
который день, а ты у него над душой сидишь. А что мне лекарь сказал? Чтобы