"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

стихла. Пальцы еще шевелились все, кроме одного - безымянного.
Вскоре мы с Кузьмой вошли в заросли ивняка, где ветви царапали мне лицо
и цеплялись за одежду. Это было нашим спасением. Снежную бурю мы пережидали
в мелколесье. Кузьма почти ощупью нарубил топором ивовых ветвей и сделал из
них подобие шалаша. Непрочные стены нашего убежища тряслись и гнулись под
напором ветра, метель готова была раскидать их. Сидя в ивовом шалаше, я
старался хоть немного отогреть обмороженную руку, то пряча ее за пазуху, то
тихо проводя ею по голенищу мехового сапога.
Когда метель стихла и мы вышли из своего убежища, Кузьма отрезал край
полы от моего плаща и обмотал куском лосины отмороженную руку. К пальцу с
кольцом невозможно было прикоснуться - так он болел. После метели, как это
часто бывает, взошло яркое солнце. Ивы стали золотыми, нескончаемые снега
порозовели, а небо походило на голубое море с белыми от изморози краями.
К вечеру мы увидели огни Бобрового Дома. Радости и удивлению Ке-ли-лын
и ее индейцев не было конца. У огня очага сидели она, Одноглазый и тот
молодой индеец, который когда-то привозил к нам письмо на бересте. Никто
даже не спросил меня, зачем я пришел под этот убогий, но гостеприимный
кров, - все было понятно без слов. Бедные дети Натуры! Повинны ли они в
диких обычаях, в коих проводят жизнь свою? Во время нашего ночного пира нам
прислуживал пожилой индеец; я без труда узнал в нем бывшего тойона,
превращенного Ке-ли-лын в раба - калгу. Нога его была заключена в сосновую
колодку. Одноглазый и молодой индеец о чем-то долго шептались, кивая на
раба, который всем видом своим выражал скорбь и угнетение. Оказалось, что
между моими друзьями шел спор, когда удобнее всего исполнить обычай предков
и принести раба в жертву? Я постарался отговорить их от этого, и они решили
попросту продать калгу соседнему племени, если оно даст хорошую цену.
Перед тем как отпустить Одноглазого и молодого индейца, Ке-ли-лын
говорила с ними о делах селения. Заботы ее были неистощимы. Она спрашивала:
в порядке ли у индейцев ловушки для охоты на зверей, убраны ли на зиму
рыболовные снасти, каковы виды на зимнюю охоту, запасен ли корм для собак?
Я, просвещенный европеец, был удивлен таким вниманием индианки к своему
народу. Ке-ли-лын приказывала Одноглазому при дележе охотничьей добычи
ленивым и нерадивым охотникам давать меньшую долю, награждая умелых и
отважных. Наконец Одноглазый, Кузьма и молодой индеец ушли, и мы остались
вдвоем с Ке-ли-лын. Судьбе угодно было, чтобы этот ночной пир превратился в
брачное торжество...
О нумера "Бразилия"! Бросаю записки и иду открывать - снова в дверь
кто-то стучится, в десятый раз отрывая меня от работы. Так и есть! Давешний
гусар зовет в свой нумер - на вист вчетвером. Очень мне нужны их робберы! К
тому же я не хочу обращать внимание партнеров по висту на мою беспалую
руку...
Кстати, пора сказать о пальце. Он так распух и почернел, что на третий
день после моего прихода в Бобровый Дом я уже не в силах был переносить
ужасную боль. Кузьма, услышав мои жалобы, безмолвно показал на свой острый
охотничий нож. Потом он спросил: "Белый Горностай, помнишь, я рассказывал
тебе о том, что делает алеут, когда он попадает в лисий капкан?" Вслед за
этим оп вынул клинок из ножен. Пламя костра скользнуло по стали. "Хочешь, я
все сделаю сам?" - спросил Кузьма. "Нет", - ответил я твердо и принял нож из
его рук. Нож был тяжелым. Я отыскал чурбан, стоявший в углу хижины.
Ке-ли-лын безмолвно следила за этими приготовлениями. Тому, что я сейчас