"Фредерик Марриэт. Многосказочный паша" - читать интересную книгу автора

мне повести из "Тысячи и одной ночи".
- Повести? Какие повести?
- Сказки, Ваше Благополучие! Если вам угодно послушать их, то раб мой
ждет ваших приказаний.
- Приведи его вечером, Мустафа. Выкурив по трубке, мы послушаем его. Я
очень люблю повести: они всегда усыпляют меня.
Весь этот день два бывших брадобрея исправляли дела свои как нельзя
лучше. Диван их походил на шайку разбойников, засевших на большой дороге,
которые каждому прохожему приставляли к горлу нож и говорили: "Жизнь или
кошелек!"
По окончании дивана добытые таким образом деньги заперли в кладовые,
палачи вытерли кровь с секир своих, и подданные паши были оставлены в покое
до следующего утра.
Вечером, по приказанию паши, пришел Мустафа со своим невольником.
Визирь сел на подушке у ног паши, им подали трубки, и греку велено было
начать чтение.
Грек дошел до конца первой ночи, в которую Шехерезада начинает свою
историю, и султан, любопытствуя услыхать конец ее, откладывает казнь до
следующего дня.
- Стой! - воскликнул паша, вынув изо рта свою трубку. - Задолго ли до
рассвета начала Шехерсзада рассказ свой?
- Около получаса, Ваше Благополучие.
- Аллах! Да неужели в полчаса она успела только это рассказать? В моем
гареме каждая женщина расскажет это самое в пять минут.
Паше так понравились эти повести, что он, слушая их, почти никогда не
засыпал, и невольник-грек должен был читать их всякий вечер до тех пор, что
ноги его подгибались от усталости и язык едва ворочался. Наконец не осталось
ни одной повести. Их прочитали еще раз. Когда не стало более повестей, паша,
не зная как убить время, стал скучать и иногда приходил в такое бешенство,
что сам Мустафа подходил к нему с трепетом.
- Я думаю, Мустафа, - сказал паша своему визирю однажды утром, когда
тот брил его, - я думаю, что мне так же легко найти себе рассказчиков, как и
халифу "Тысячи и одной ночи".
- Кто же в этом смеет сомневаться? Не позволит ли Ваше Благополучие
рабу своему помочь привести в исполнение ваше желание?
- Нет, мне не нужно ничьей помощи. Приходи сегодня вечером и ты узнаешь
мою волю.
Вечером Мустафа явился. Паша курил трубку и, казалось, о чем-то
размышлял. После чего вдруг ударил три раза в ладоши и приказал невольнику
позвать Зейнабу, любимую одалиску своего гарема.
Зейнаба явилась, закутанная в покрывало.
- Какое удовольствие может доставить раба своему владыке?
- Любишь ли ты меня, Зейнаба? - спросил ее паша.
- Не должна ли я обожать и самый прах, попираемый ногами моего
господина?
- Совершенная правда; по, Зейнаба, я бы хотел спросить тебя... я тебя
прошу... я желаю, чтобы ты как можно скорее обесчестила гарем мой.
- Валлах эль неби! Велик Аллах и пророк его! Ваше Благополучие сегодня
что-то веселы! - сказала Зейнаба, повертываясь, чтобы выйти.
- Напротив, я говорю тебе очень серьезно; я требую, чтобы ты исполнила