"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

облегчение и отраду приятной прохлады, и так как плот несло теперь с
быстротой четырех узлов в час, то во всех сердцах проснулась радость и
надежда.
Теперь земля была уже в виду, и спасшиеся рассчитывали, что на
следующий день они пристанут к берегу и добудут воды, в которой они
чувствовали такой недостаток.
Всю ночь они шли под парусом, но поутру увидели, что течение несло их
сильно в обратную сторону. Поутру всегда дул свежий ветер, а под вечер
стихал, и так продолжалось целых четверо суток. Каждый день в полдень они
находились не более как в десяти милях от берега, но за ночь их опять
относило далеко в море.
Так прошло восемь суток; люди начинали роптать; они страшно страдали от
палящих лучей солнца и мучительной жажды в течение дня и только немного
приходили в себя за ночь. Одни требовали отрубить вторую часть плота, чтобы
достигнуть скорее берега, другие настаивали на том, чтобы выбросить за борт
съестные припасы и тем облегчить плот. Но все это были меры, которые бы в
сущности ни к чему не привели, и потому Филипп упорно не соглашался на них.
Главная беда заключалась в том, что у них не было якоря, так как шлюпки
увезли с собой все, что захватили с судна. Ввиду этого Филипп предложил
команде и матросам, у которых было громадное количество золотой и серебряной
монеты и серебра в слитках, зашить в отдельные мешочки каждому свое серебро
и золото и все эти мешочки, связав вместе в один общий большой мешок,
опустить вместо якоря на дно, как только ветер перестанет дуть, чтобы таким
образом не дать течению снести плот; тогда они могли бы на другой день
наверное пристать к берегу; но на это они не соглашались: никто не хотел
рискнуть своими деньгами. Безумцы, они готовы были скорее расстаться с
жизнью и погибнуть самой ужасной смертью, чем расстаться со своим золотом.
Несколько раз и Филипп и Кранц возобновляли это предложение, но все
безуспешно.
Во все это время Амина сохраняла бодрость и спокойствие духа и была
истинной опорой и поддержкой своему мужу.
- Не унывай, Филипп, - говорила она, - мы еще поживем с тобой на берегу
под кокосовыми пальмами и, быть может, даже проведем там остаток дней своих:
ведь кому придет в голову разыскивать нас в этом медвежьем углу?! - шутила
она.
Шрифтен был все время спокоен и держал себя примерно. Он много
беседовал с Аминой, но больше ни с кем; по-видимому, он питал к ней теперь
еще более сильное чувство привязанности и заботливости, чем раньше.
Прошел еще день, и опять их пригнало ветром ближе к берегу, а когда
ветер спал, понесло течением от берега - тогда команда взбунтовалась и, не
слушая ни угроз, ни увещаний Кранца и Филиппа, выбросила в море все, что
было из провианта и запасов, кроме одного бочонка спирта и оставшегося
запаса воды, и затем удалились на передний конец плота с мрачными,
угрожающими лицами и все о чем-то совещались между собой.
Настала следующая ночь, и Филипп был крайне встревожен: положение
начинало становиться почти безнадежным. Он снова стал уговаривать их перед
закатом спустить в воду чеканную монету и слитки, которые с успехом могли в
данном случае заменить якорь, но все напрасно; они грубо прогнали его от
себя, и он вернулся на заднюю часть плота к Амине, сильно удрученный.
- Что тебя тревожит, дорогой мой? - спросила она.