"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автораоблегчение и отраду приятной прохлады, и так как плот несло теперь с
быстротой четырех узлов в час, то во всех сердцах проснулась радость и надежда. Теперь земля была уже в виду, и спасшиеся рассчитывали, что на следующий день они пристанут к берегу и добудут воды, в которой они чувствовали такой недостаток. Всю ночь они шли под парусом, но поутру увидели, что течение несло их сильно в обратную сторону. Поутру всегда дул свежий ветер, а под вечер стихал, и так продолжалось целых четверо суток. Каждый день в полдень они находились не более как в десяти милях от берега, но за ночь их опять относило далеко в море. Так прошло восемь суток; люди начинали роптать; они страшно страдали от палящих лучей солнца и мучительной жажды в течение дня и только немного приходили в себя за ночь. Одни требовали отрубить вторую часть плота, чтобы достигнуть скорее берега, другие настаивали на том, чтобы выбросить за борт съестные припасы и тем облегчить плот. Но все это были меры, которые бы в сущности ни к чему не привели, и потому Филипп упорно не соглашался на них. Главная беда заключалась в том, что у них не было якоря, так как шлюпки увезли с собой все, что захватили с судна. Ввиду этого Филипп предложил команде и матросам, у которых было громадное количество золотой и серебряной монеты и серебра в слитках, зашить в отдельные мешочки каждому свое серебро и золото и все эти мешочки, связав вместе в один общий большой мешок, опустить вместо якоря на дно, как только ветер перестанет дуть, чтобы таким образом не дать течению снести плот; тогда они могли бы на другой день наверное пристать к берегу; но на это они не соглашались: никто не хотел жизнью и погибнуть самой ужасной смертью, чем расстаться со своим золотом. Несколько раз и Филипп и Кранц возобновляли это предложение, но все безуспешно. Во все это время Амина сохраняла бодрость и спокойствие духа и была истинной опорой и поддержкой своему мужу. - Не унывай, Филипп, - говорила она, - мы еще поживем с тобой на берегу под кокосовыми пальмами и, быть может, даже проведем там остаток дней своих: ведь кому придет в голову разыскивать нас в этом медвежьем углу?! - шутила она. Шрифтен был все время спокоен и держал себя примерно. Он много беседовал с Аминой, но больше ни с кем; по-видимому, он питал к ней теперь еще более сильное чувство привязанности и заботливости, чем раньше. Прошел еще день, и опять их пригнало ветром ближе к берегу, а когда ветер спал, понесло течением от берега - тогда команда взбунтовалась и, не слушая ни угроз, ни увещаний Кранца и Филиппа, выбросила в море все, что было из провианта и запасов, кроме одного бочонка спирта и оставшегося запаса воды, и затем удалились на передний конец плота с мрачными, угрожающими лицами и все о чем-то совещались между собой. Настала следующая ночь, и Филипп был крайне встревожен: положение начинало становиться почти безнадежным. Он снова стал уговаривать их перед закатом спустить в воду чеканную монету и слитки, которые с успехом могли в данном случае заменить якорь, но все напрасно; они грубо прогнали его от себя, и он вернулся на заднюю часть плота к Амине, сильно удрученный. - Что тебя тревожит, дорогой мой? - спросила она. |
|
|