"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу авторавзглядом, полным спокойного презрения, и сказала:
- Никто из нас от судьбы своей не уйдет, любезный друг! И на суше, как на море, смерть берет свои жертвы, и я знаю, что если бы смерть заглянула в глаза Филиппу Вандердеккену, лицо его не побледнело бы так, как теперь у вас! - В самом деле! - воскликнул Шрифтен, очевидно, пораженный и раздосадованный этой спокойной решимостью столь юной и прекрасной женщины, и переведя свой взгляд на серебряную статуэтку Мадонны на камине, он спросил: - Вы, как вижу, католик... хи! хи!.. - Я - католик, - сказал Филипп, - а какое вам дело до этого? Когда отправляется судно, вы мне еще не сказали! - Через недельку, хи!.. хи!.. Всего только одна неделька остается для приготовлений и сборов. Всего только семь деньков, и затем придется расстаться со всем этим... Недолгий срок, хи!.. хи!.. - Более чем достаточный! - сказал Филипп, вставая с дивана. - Можете передать капитану, что я вовремя буду на месте. Пойдем, Амина, нам нельзя терять времени! - Действительно, - отозвалась Амина, - и первым нашим делом должно быть исполнение того, чего требует от нас долг гостеприимства: позвольте предложить вам, мингер, подкрепиться чем-нибудь с дороги! - добавила она, обращаясь к посетителю. Не отвечая на любезное предложение молодой женщины, Шрифтен повторил: "Ровно через неделю, не забудьте!". И, повернувшись на каблуках, вышел из комнаты и вскоре совершенно скрылся из виду. Амина, обессилев, упала на диван. Слишком грубо и неожиданно прервал поступил с ее любящим сердцем этот незнакомец. В словах и манере этого человека была явно преднамеренная злоба и жестокость, причем он старался все время дать понять и почувствовать, как будто он больше знает, чем другие люди, и это смущало и пугало и Филиппа и ее самое. Амина не плакала, но она закрыла лицо руками и размышляла, тогда как Филипп нетвердыми шагами ходил взад и вперед по комнате. Снова с невероятной ясностью и яркостью впечатления ожила перед ним почти забытая сцена: опять ему казалось, что он входит в полутемную комнату, что начатая вышивка лежит на полу, и опять он содрогнулся, как тогда, когда увидел лежавшее на полу письмо. Оба они пробудились от чудного, блаженного сна любви и счастия и с ужасом взирали на грозное будущее, встававшее перед ними, точно призрак. Но нескольких минут было достаточно, чтобы Филипп успел вернуть себе свое обычное самообладание. Он сел подле Амины и заключил ее в свои объятия. Некоторое время они молчали: оба слишком хорошо знали мысли друг друга и теперь призывали на помощь все свое мужество и старались примирить себя с мыслью, что теперь им предстоит расстаться на время, а быть может и навсегда в этой жизни. Амина заговорила первая. - Право, Филипп, этот человек был не простой смертный, как все! Разве ты не чувствовал холод смерти, когда он сидел подле тебя? Я это почувствовала, когда он вошел! Филипп, который думал о том же, не желая встревожить жену, ответил уклончиво: - Нет, Амина, это тебе показалось; это объясняется неожиданностью его |
|
|