"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

сравнительной безопасности, как снова загорланили песни; а прибой и ветер
гнали их к берегу.
Уцепившись за обломок грот-мачты, Филипп следил за шлюпкой с тревогой и
беспокойством; он видел, как она то ныряла между двух больших волн, то
появлялась на белом пенистом хребте вала; голоса становились все отдаленнее,
и вскоре он совершенно перестал слышать их. С минуту он видел, как шлюпка
качалась на гребне громадного вала, затем исчезла, и после того он больше не
видел ее.
Филипп понял, что для него теперь единственное спасение - остаться на
судне, затем попытаться спастись на каком-нибудь обломке; он знал, что судно
долго не продержится: верхняя палуба уже разошлась, и с каждым новым валом,
ударявшим в него, вода разрывала его все дальше и дальше. Вдруг он услышал
шум внизу и вспомнил, что там еще остался Ван-Строом.
Ползком спустился Филипп к его каюте и увидел, что кормовая лесенка
навалилась на дверь каюты и преградила выход из нее. С большим трудом
сдвинул он лестницу и отворил дверь каюты: мингер Ван-Строом, обезумев от
страха, судорожно вцепился обеими руками в перегородку с наветренной стороны
и, несмотря ни на какие уговоры Филиппа, не соглашался опустить руки.
Напрасно Филипп пытался силой оторвать его. Наконец страшный треск и
ворвавшаяся неудержимым потоком вода дали ему понять, что судно разломилось
пополам, и тогда волей-неволей, с душевным прискорбием он покинул
несчастного суперкарга, предоставив его своей участи, и поспешно выбежал
наверх. У заднего люка что-то барахталось в воде; это был Иоханнес,
старавшийся выплыть, но его держала привязь. Филипп торопливо выхватил свой
нож и перерезал им веревку, державшую медведя. Едва успел он это сделать,
как огромный вал перевернул кормовую часть судна, совершенно отделившуюся от
носовой, и в одну минуту превратил ее в щепки, а Филипп очутился в воде,
барахтаясь среди обломков. Ухватившись за часть судовой обшивки, он старался
только удержаться на этом обломке, который подхватило волной и понесло к
берегу. В несколько минут он был уже совсем близко к земле; но в этот момент
обломок, на котором он плыл со страшной силой ударился о песок и силою
напора волн перевернулся, так что Филипп не мог удержаться на нем и был
предоставлен теперь самому себе. Он всячески старался доплыть до берега, но
хотя до берега было недалеко, отбегавшие волны увлекали его за собой и,
несмотря на все свои усилия, ему не удавалось найти дно. Долго его кидало то
взад, то вперед, пока силы ему не изменили. Он уже начинал тонуть, как вдруг
почувствовал, как что-то коснулось его руки. Он ухватился за этот
неизвестный предмет в смертельном отчаянии, не сознавая даже, за что. Это
была косматая шкура медведя, и Иоханнес, плывший к берегу, вскоре вытащил
его на отмель; Филипп, почувствовав почву под ногами, взобрался на берег,
куда не хватали волны, и в изнеможении повалился на землю, лишившись чувств.
Когда он пришел в себя, то первое, что ощутил, это нестерпимую режущую
боль в глазах, оттого что они в течение нескольких часов кряду подвергались
действию палящих солнечных лучей, так как Филипп лежал на самом припеке.
Едва раскрыв глаза, он вынужден был тотчас же снова закрыть их от
невыносимой боли. Обернувшись лицом вниз, он прикрыл глаза рукой и пролежал
так некоторое время, после чего его зрение несколько восстановилось. Тогда
он поднялся на ноги и огляделся кругом. Море все еще продолжало волноваться
и несло с пеной прибоя обломки корабля; весь берег был усеян ими, а также
тюками клади, ящиками и всяким грузом. Подле него лежало тело Хиллебранта, а