"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

реликвию, Филипп набожно приложился к ней.
Между тем, простояв несколько дней у острова Св. Елены, "Батавия"
продолжала свой путь и, шесть недель спустя, стала на якорь в Зюдер-Зее. С
разрешения капитана, Филипп тотчас же поспешил домой, взяв с собой и
престарелого португальского патера Матиаса, с которым он успел очень
сдружиться, и которому предложил свое покровительство и помощь на все время,
которое старец пожелает остаться в Нидерландах.

ГЛАВА XIII

- Я далек от мысли причинить вам огорчение, сын мой, - говорил патер
Матиас, с трудом поспевая за Филиппом, торопливо шагавшим по направлению
своего дома, до которого было уже недалеко, - но не надо забывать, что в
этом мире все непрочно, что с того времени, как вы покинули свой дом, утекло
немало воды, и многое могло измениться. Поэтому я посоветовал бы вам умерить
пыл своего радостного восторга, в предвкушении ожидаемого свидания. Конечно,
я надеюсь на милость Всевышнего и хочу думать, что все обстоит благополучно,
и через несколько минут вы обнимете свою возлюбленную супругу; но вы
слышали, что нам говорили в Флюшинге, что здесь свирепствовала страшная
эпидемия, и, может быть, смерть не пощадила ни красоты, ни молодости: надо
быть всегда ко всему готовым.
- Будем спешить, отец мой! - возразил на это Филипп. - Возможно, что вы
правы, а я и не допускал этой мысли; теперь неизвестность убивает меня! - И
Филипп еще более ускорил свои шаги, оставив старика патера далеко позади
себя.
Было около семи часов утра, когда он подошел к домику с его деревянной
решеткой; ставни нижнего этажа были еще закрыты.
"Неужели они еще не встали до сих пор", - подумал Филипп и взялся за
ручку двери; дверь не была закрыта. Филипп вошел; в кухне горела свеча; он
отворил дверь кухни и увидел спящую на стуле у стола прислугу. Прежде, чем
он успел разбудить, сверху послышался тихий голос: "Это доктор, Мари?". Не
теряя ни секунды, тремя прыжками Филипп очутился на верхней площадке
лестницы и, промелькнув мимо человека, стоявшего у перил, распахнул дверь
комнаты Амины.
Слабый свет масляного ночника еле-еле освещал комнату. Полог постели
был задернут, а в ногах кровати стоял на коленях патер Сейсен и молился.
Филипп пошатнулся; вся кровь отхлынула у него от сердца; он принужден был
прислониться к стене, не будучи в состоянии произнести ни звука. Наконец, из
груди его вырвался глухой стон; этот стон заставил патера поднять голову.
При виде Филиппа, старик поднялся с колен молча протянул вперед руку.
- Так она умерла! - воскликнул Филипп.
- Нет, сын мой, не умерла! Еще есть слабая надежда спасти ее! Кризис
наступает, через час ее судьба должна решиться: или она поправится и
вернется к жизни и любви, или последует за сотнями других, похищенных
смертью в нашем городе!
Затем патер Сейсен подвел Филиппа к постели и отдернул полог. Амина
лежала без сознания, тяжело дыша; глаза ее были закрыты. Филипп схватил ее
горячую руку, прижал ее к своим губам и, опустившись на колени подле
кровати, залился слезами. Как только он немного успокоился, патер Сейсен
уговорил его подняться на ноги и сесть рядом с ним у кровати больной.