"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

- У нее тиф, - говорил патер. - Эта страшная болезнь унесла у нас много
жертв; счастливой считается та семья, где оплакивают только одного члена:
чаще целые семьи становились жертвой эпидемии!
Дверь отворилась, и высокий господин в темно-коричневом камзоле, держа
у носа губку, насыщенную уксусом, вошел в комнату и направился к кровати
больной, попутно поклонившись Филиппу и патеру. Пощупав пульс, он приложил
руку к ее лбу, затем накрыл ее простыней и одеялами. Подойдя к Филиппу, он
подал ему губку и знаком дал понять, чтобы Филипп воспользовался ею, между
тем сам вышел на площадку, куда вызвал за собой и патера Сейсена.
Вскоре патер вернулся.
- Доктор сообщил мне сейчас свои предписания, - сказал он. - Он
полагает, что ее можно будет спасти. Надо, чтобы она оставалась укрыта
одеялами, и в случае, если она сбросит их, надо непременно сейчас же опять
накрыть ее. Но, главное, все будет зависеть от тишины и спокойствия с той
минуты, как она придет в себя.
- Это мы, без сомнения, можем предоставить ей! - проговорил Филипп.
- Что меня беспокоит, это ваше присутствие. Не известие о вашем
возвращении, ведь радость убивает, а другие причины...
- Какие?
- Тринадцать дней она в бреду, и за все это время я почти не отходил от
нее, отлучаясь только для исполнения моих обязанностей и необходимых треб. И
в бреду она говорила такие вещи, от которых душа моя переполнялась ужасом.
Очевидно, эти мысли давно удручали ее душу и теперь, вероятно, замедлять ее
выздоровление. Вы, верно, помните, Филипп, что я когда-то хотел узнать
тайну, уложившую в могилу вашу мать, и которая, может быть, уложит теперь
туда же и вашу молодую жену: ведь она ей, очевидно, известна, правда это?
- Правда, отец мой, она ей известна!
- Так вот она в своем бреду рассказала все! Нет, даже больше, я думаю!
Но об этом мы не будем говорить теперь; побудьте с ней, я вернусь через
полчаса; к этому времени, как сказал доктор, известные симптомы укажут,
придет ли она в себя или надо считать ее погибшей.
Филипп шепотом сообщил патеру Сейсену, что внизу находится патер
Матиас, которого он просил быть своим гостем, и поручил старому другу
разъяснить гостю настоящее положение и позаботиться о нем, чтобы ему было
предоставлено все, что нужно для его удобства.
Патер Сейсен ушел, а Филипп сел у кровати жены и отдернул полог.
- Увы! Так то мы свиделись с тобой, Амина! - подумал он. - Прав был
патер Матиас, предостерегая меня не слишком полагаться на счастье! Боже
правый, будь милосерден и прости, что я любил ее больше, чем Тебя, прости и
пощади ее жизнь, не то я погиб! - И, закрыв лицо руками, он долго и горячо
молился, затем склонился над Аминой и запечатлел долгий поцелуй на ее
горячих губах.
Губы ее были страшно горячи, но при этом все-таки на них была влага, и
лоб также был влажен. Он взял ее руку, и ладонь ее была влажна. Заботливо
укрыв ее всеми одеялами, он с тревогой и надеждой стал следить за ней.
Через четверть часа у Амины выступила сильная испарина; дыхание ее
стало постепенно ровнее и спокойнее, затем она стала шевелиться, сделалась
беспокойной, стала сбрасывать одеяла. Филипп тотчас же снова укрывал ее, и,
наконец, она как будто заснула крепким, сладким сном.
Вскоре вернулся патер Сейсен и с ним вместе и доктор. Филипп сообщил,