"Фредерик Марриэт. Валерия" - читать интересную книгу автора

минуту, когда погода переменилась, и четыре почтовые лошади мчали нас во всю
прыть, Англия показалась мне прекрасною. В поместье леди Батерст все мне
очень понравилось: хорошо устроенные сады, оранжереи, красота всех мелочей,
чистота дома и мебели; лондонские ковры в комнатах и на лестницах показались
мне прекрасною выдумкою. Не понравилось мне общество, состоявшее, как мне
показалось, из скучных эгоистов. Только Каролина была со мною приветлива, и
мы сидели с ней обыкновенно в маленьком будуаре, где нам никто не мешал. Тут
я занималась музыкой и разговаривала с Каролиной, по просьбе леди Батерст,
то по-французски, то по-английски ради обоюдной нашей пользы.
Я два раза писала к мадам д'Альбре и на одно письмо получила ласковый
ответ; но она ни слова не упоминала о моем возвращении, хотя мы условились,
что я прогощу в Англии только недели три или месяц. Недели через две после
моего приезда в Ферфильд, я получила от мадам д'Альбре второе письмо, такое
же ласковое, но огорчившее меня известием, что она сильно простудилась и
страдает грудью. Я отвечала ей в ту же минуту, просила позволения приехать и
ухаживать за ней во время болезни. Целых три недели не было никакого ответа;
я была в ужасном волнении и печали, думая, что мадам д'Альбре не может
писать по болезни. Наконец, я получила от нее письмо. Она писала, что была
очень нездорова, и что медики посоветовали ей ехать на зиму в южную Францию.
Она не могла откладывать этой поездки и потому написала к леди Батерст, что
просит ее, если можно, позволить мне прогостить у нее до весны, когда она
надеется возвратиться в Париж. Леди Батерст прочла мне это письмо и сказала,
что очень рада видеть меня у себя подольше. Я, разумеется, поблагодарила ее,
но на душе у меня было горько. Я написала к мадам д'Альбре и высказала ей
мои чувства. Но так как она уже уехала между тем на юг Франции, то письмо
мое, я знала, не могло изменить ее намерения. Я просила ее только извещать
меня о своем здоровье.
Меня утешали, однако же, ласки леди Батерст и Каролины, моей постоянной
собеседницы. Многие посещали леди Батерст, многие даже жили у нее в доме -
но общества не было. Днем мужчины занимались лошадьми, собаками, ружьями.
Вечером мы их тоже почти не видели, потому что они редко вставали из-за
стола раньше того времени, когда я и Каролина уходили к себе в комнаты.
Женщины вели себя точно как будто друг друга боятся и вечно настороже.
Прошли святки. От мадам д'Альбре не было известий. Это меня поразило и
было источником многих горьких слез. Я воображала себе, что она умерла вдали
от всех близких людей. Я часто говорила об этом с леди Батерст; она извиняла
ее молчание, как умела, но, казалось, не желала распространяться об этом
предмете. Наконец, я вспомнила о мадам Паон и написала к ней, спрашивая, не
известно ли ей что-нибудь о мадам д'Альбре? Я рассказала ей, как попала в
Англию, как мадам д'Альбре заболела, и как беспокоит меня ее молчание. На
другой день после того, как я написала это письмо, Каролина, сидя со мной в
будуаре, сказала:
- Мистрисс Корбет говорила тетушке, что дней десять тому назад видела
мадам д'Альбре в Париже.
- Не может быть! - отвечала я. - Она в южной Франции.
- Я сама так думала, - продолжала Каролина, - но мистрисс Корбет
сказала, что видела ее в Париже, и тетушка в ту же минуту выслала меня за
чем-то из комнаты. Я уверена, что ей хотелось поговорить с мистрисс Корбет
без свидетелей.
- Что бы это значило? - сказала я. - Сердце не предвещает мне ничего