"Фредерик Марриэт. Сто лет назад " - читать интересную книгу автора

судна, как "Ривендж", то решился биться с нами до последней крайности. Ему
действительно было из-за чего биться; у него стояло на карте все его
богатство, жена, сын, собственная его свобода и даже самая его жизнь,
словом, все, что могло бы подвигнуть человека на самый отчаянный подвиг. Но
как мы впоследствии узнали, ему было нелегко внушить такую же решимость и
такое же мужество своему экипажу, и только когда он обещал выплатить им
половину стоимости груза при условии, если им удастся отбить нападение и
благополучно достигнуть берегов Франции, они согласились постоять за него и
честно исполнить свой долг.
Увлеченные его примером, тронутые его словами, что он не требует ни от
кого из них большого самоотвержения и стойкости, чем какие проявит он сам, а
быть может, и движимые корыстью ввиду щедрого обещания, французы решили
стеной стоять за него, весело побежали к орудиям и стали готовиться к бою.
Когда мы подошли ближе, командир французского судна приказал убрать паруса и
ласково упросил жену сойти вниз и ожидать там результатов сражения, от
которого для нее должно было зависеть ее дальнейшее благополучие в жизни.
Решительный образ действий французов заставил и нас со своей стороны
готовиться к схватке, которая, судя по всему, обещала быть нешуточной. Хотя
неприятель имел более орудий, чем мы, но зато мы были более приспособлены к
военным действиям, менее нагружены, несравненно более быстроходны, и кроме
того, у нас было гораздо больше людей. После нескольких одиночных выстрелов
в то время, когда мы подходили к неприятелю, мы, наконец, став друг от друга
на расстоянии не более одного кабельтова, стали обмениваться бортовым огнем
в продолжение получаса, а затем наш капитан решил идти на абордаж. Но когда
мы попытались пересадить наших людей на неприятельское судно, то встретили
такой отпор, какого и не ожидали. Французский командир, дравшийся впереди
всех, собственноручно уложил двоих здоровеннейших из наших людей и
смертельно ранил третьего. Следуя его примеру, его люди дрались так
отчаянно, что мы вынуждены были поспешно отступить на свое судно, потеряв
человек десять товарищей.
Наш капитан, не ходивший с нами на абордаж, пришел в бешенство он нашей
неудачи; он ругал нас трусами, малодушными бабами, позволившими прогнать
себя с судна, на которое мы успели уже вступить, и призвал нас к вторичному
абордажу, став сам во главе отряда, и первый вступил на борт французского
корабля. Командир-француз встретил его, и они сразу схватились грудь с
грудью. Как ни был смел, отважен и ловок наш капитан Витсералль, но он на
этот раз наскочил на достойного, быть может, даже более чем достойного,
соперника; он был слегка ранен и, кажется, ранил француза; вероятно, плохо
бы ему пришлось, если бы весь наш экипаж, который успел теперь перебраться
на французское судно, не устремился вперед, как лавина, и не оторвал
борющихся друг от друга силой своего натиска. Несмотря на громадный перевес
численности наших людей, французы дрались отчаянно; однако, несмотря на их
мужество и геройство их доблестного командира, нам все-таки удалось
оттеснить их к квартердеку, где бой закипел с новой силой. Французы
старались отстоять эту последнюю позицию, а мы добивались всеми силами
окончательной победы над ними. Французам некуда было больше отступать, и они
дрались с бешенством отчаяния, тогда как наши, озлобленные их упорным
сопротивлением, дрались с остервенением, сшибаясь в кучу, так как не было
места, чтобы разойтись и сразиться, как следует. Сбившись в кучу, мы едва
могли различать своих от врагов и падали вместе в одну общую груду,