"Алан Маршалл. О себе" - читать интересную книгу автора

приветливо кивнул моей дочери - ей было восемнадцать лет, и она очень
стеснялась и робела, это было ее первое далекое путешествие. Чуковский хотел
помочь ей освоиться, и он сказал: "Пошли погуляем по лесу". И он пошел с ней
гулять. А когда они вернулись, оживленно беседуя, моя дочь чувствовала себя
уже совсем иначе. Чуковский дал мне посмотреть письма Максима Горького, а
потом показал здание рядом со своей дачей - детскую библиотеку, свое детище.
В мой последний приезд в Советский Союз меня с дочерью возили к Самуилу
Маршаку - самому чудесному человеку из всех писателей, которых я встречал.
Он написал прелестную историю своего детства. В самом деле, совершенно
прелестную. И я очень стремился повидаться с ним, побывать у него. Он был
тогда уже глубоким стариком. Его стол был завален бумагами и книгами. Полки
тоже ломились от книг. И он обнял меня обеими руками, прижал к себе
крепко-крепко и долго не отпускал. И сказал: "Знаете, мы с вами как дети". А
я ответил: "Вы написали прекрасную книгу о своем детстве". "У меня не было
намерения написать книгу о своем детстве, я старался написать о том, ч_т_о
т_а_к_о_е д_е_т_с_т_в_о", - услышал я в ответ. И я сказал: "Именно это вы и
сделали. Вы рассказали, что такое детство. Это было и моим детством".
Несколько дней спустя он умер. Но пока он был тут и рассказывал о своей
жизни и о том, что перенес в молодости, я понял, какой же это замечательный
человек. Моей дочери он подарил свою книгу с автографом.
Ах, какая же это книга! Маршак так умел понимать детей потому, что
говорил с ними "на равных", а не снисходительно и при этом находил слова,
хотя и понятные им и тем не менее такие, какими взрослый говорит со
взрослыми. Еще он сказал мне: "Почему бы вам не написать волшебную сказку, у
вас должно хорошо получиться".
Голос рассказчика, голос доброго сказочника, завораживал, в особенности
всякий раз, когда речь заходила о детях или о детской литературе, занимающей
столь важное место в его творчестве. Ведь все, что написано им о детях и для
детей, - свидетельство великолепного дара художника проникать в душу
ребенка. Только человек, безгранично любящий детвору, мог создать такие
точные портреты своих юных друзей, в том числе аборигенов. Причем диалог, к
которому писатель так активно прибегает, служит самораскрытию сложного
детского характера - словно бы и нет здесь вмешательства автора.
- И вот, когда я вернулся в Австралию, я написал историю под названием
"Шепот на ветру". Как все-таки жаль, что ее полностью не перевели в
Советском Союзе. Я так любил свою сказку, что нередко читал ее детям или
рассказывал о ней. Это волшебная сказка о любви, о том, что взаимная любовь
помогает сносить удары судьбы и служит великим жизненным стимулом. А еще это
история мальчика Питера, который ищет красивую принцессу, какую ищет каждый
мальчик. И когда мой герой нашел свою принцессу, она оказалась пленницей
жестокого короля и злой королевы, которые заточили ее под самой крышей
огромного замка, лишив свободы до тех пор, пока она не выдержит трудные
экзамены. Моя сказка учила, что надо хорошо вести себя и трудиться. Ведь
дети, читая книги, извлекают из них уроки.
Многие австралийские дети прочли эту сказку, несмотря на то, что ее не
включали в школьный рекомендательный список; и они писали мне письма.
Школьники буквально засыпали меня письмами, и я отвечал им.
Эта волшебная сказка необычна тем, что я старался сочетать в ней
австралийский фольклор с европейским - здесь действуют ведьмы и великаны,
кенгуру и эму. И как всякая сказка, она кончается торжеством добра. В жизни,