"Эдисон Маршалл. Викинг " - читать интересную книгу автора

- Да, господин.
- Почему она гонит селезня прочь?
- Она не дает ему лететь к озеру. Я видел, что многие дикие соколы
поступают именно так.
- Да, я тоже видел такое. Что скажешь, Оге? Ты вправе гордиться своей
воспитанницей. Что-нибудь беспокоит тебя?
- Ничего, кроме рабства.
- Клянусь богами, я и не подозревал!
Тем временем селезень изменил направление и летел прямо на нас. Это
выглядело так, словно соколица гнала его сюда, чтобы положить к моим ногам.
Стрела Одина метнулась вверх, словно прыгун, оттолкнувшись крыльями. Ее клюв
и когти вонзились в селезня. Две падающие звезды - белая охотница и ее
серебристая жертва - начали стремительный полет вниз. Они опустились на
землю, словно любовники, не разжимающие пылких объятий.
- На руку! - скомандовал я, подставляя руку.
И, сильно взмахнув крыльями, Стрела Одина плавно подлетела ко мне и
опустилась на руку. Но я не стал закрывать соколицу. Какой бы ни была ее
судьба, я хотел, чтобы она видела ее.
- Ты отлично вышколил птицу, - сказал Хастингс.
- Ей было суждено убивать и летать. Я только сумел заставить ее делать
это для меня.
- Ты бы не смог выучить ее в свободное время, если она из обычных
перьев и мяса. Или ты обманул моего отца Рагнара и тогда должен умереть под
плетью, или это оборотень. Если так, то в ее жилах нет крови и ей нельзя
причинить вред. Что ж, проверим!
Хастингс потянул меч из ножен, и солнце вспыхнуло на клинке. Мы были
обречены на смерть, но не шелохнулись. Тем временем сверкающая сталь
направилась в нашу сторону. Но она не срубила голову соколице и не вонзилась
в мое сердце. Вместо этого острое лезвие скользнуло по боку птицы. Ее крыло
упало, и капли крови алыми бусинками покатились по перьям.
Она повернула ко мне голову, и большие желтые глаза взглянули на меня.
- Убей! - сказал я.
Стрела Одина ударила, как из Лука Одина. Моя рука была как дубовая
ветвь, которая не шелохнулась от удара.
Ее единственное крыло раскрылось в могучем взмахе, а кровь брызнула из
обрубленного в суставе крыла, и Хастингс засмеялся над увечьем, которое
нанес его меч.
Но потом он выронил меч, недооценив мощь ее броска. Девять острых
наконечников Стрелы Одина глубоко впились в его лицо. Четыре когтя вонзились
в каждую щеку и раздирали плоть, увеличивая рану. Девять - священное число
Одина, и девятое острие, более страшное, чем остальные, могло легко
разорвать его веки и погасить свет его глаз. Но ей было сказано убить, а не
ослепить. И, хотя это было ей не по силам, она старалась изо всех сил. Так
же, как и тогда, когда ее когти впивались в тела птиц и клюв бил в их
головы, ударила она в лицо Хастингса.
Не обращая внимания на крик боли, вырвавшийся у Хастингса, его дружина,
за исключением Горма, разразилась хохотом. Он дал им свободу, но не смог
сделать из них норманнов. Никто из них не помог ему, их охватило веселье, а
он тщетно пытался оторвать соколицу от лица.
Затем он оторвал ее за ноги, сломав ей колени, и выдрал ее клюв.