"Эдисон Маршалл. Викинг " - читать интересную книгу автора

Хастингс бросил птицу на землю, и, казалось бы, вольноотпущенникам можно и
утихомириться при виде его окровавленного, изодранного когтями и клювом
лица. Но они не смогли, ибо оторванные ноги сокола продолжали торчать из его
щек, словно сломанные стрелы.
Сигурд уставился на своего господина, что-то мыча, потом оглянулся на
остальных. Те продолжали веселиться. Внезапно открытый рот Сигурда закрылся,
а его прищуренные глаза расширились. Его лицо стало белым, как снег, и он
умолк.
Он стоял так же тихо, как и я, пораженный в самое сердце.
Один за другим весельчаки замечали страх на лице сокольничего и, увидев
причину страха, умолкали.
Великий Рагнар, Великий Викинг, подошел к нам сзади незамеченным и
теперь стоял рядом.
Он был очень бледен, я впервые видел его таким. Никто другой не видел,
как бледнел Рагнар. Или не пережил этого зрелища, чтобы рассказать о нем.
На Рагнара было странно и страшно смотреть. Люди расступились перед
ним, когда он пошел к сыну. Они смотрели на него в мертвой тишине, пока он
вытаскивал один за другим восемь когтей из лица сына.
Кровь текла из каждой раны, и восемь ручейков слились с потоком из его
растерзанного носа. Я с удовольствием взирал на эту реку.
В любом случае меня ждала смерть, и я радовался, что умру отмщенным.
- Мы соберемся сейчас в зале, - сказал Рагнар, повернулся и пошел к
дому.
Хастингс одарил меня слабой улыбкой, выглядевшей очень странно на его
обезображенном лице.
Люди потянулись к усадьбе. Я поднял Стрелу Одина. Она не могла ни
летать, ни ходить, но ее голова была поднята высоко, и ярко горели ее глаза.
Никто не остановил меня. Я положил ее в ящик.
И снова я шел позади всех.
Я нашел Стрелу Одина на дереве, а теперь меня повесят на дереве. Она
почти замерзла тогда от зимнего холода, а меня скоро скует холод Смерти.
Боги решили все за нас, и, значит, так суждено. И я громко засмеялся.
В огромном пиршественном зале, увешанном коврами, горели жировые лампы
и дубовые факелы. Рагнар поднялся на свое место, почетное сидение,
вырезанное из деревьев, посвященных Одину. Его одежды были из прекрасной
шерсти из Дорстада и украшены застежками из золота и серебра. На руках
красовались массивные золотые обручья в виде двух сплетенных змей.
Ниже Рагнара, на скамьях, с одной стороны сидели его знатнейшие даны.
Их было двадцать человек. Напротив у стены стояло двадцать
вольноотпущенников. Между ними на табурете стоял Хастингс. Его раны уже не
кровоточили. Я занял место неподалеку от него, окровавленный, прижимая
мертвую соколицу к груди.
- Пока Оге мой раб, я буду поступать с ним так, как сочту нужным, -
провозгласил Рагнар.
Я не думал, что кто-нибудь будет это оспаривать. Не было необходимости
собирать суд, когда какой-нибудь раб чинил насилие над свободным, тем более,
над сыном хозяина.
Голос Рагнара наполнял уши людей как низкий рокочущий гром, а его
присутствие ощущалось во всем. В коричневых одеждах, похожий на огромного
горного медведя, он был так же громаден и лохмат. Народ не уставал