"Михаил Март. Дама с простудой в сердце ("Сыщик" #5)" - читать интересную книгу автора

- Я уже два часа тебя жду, - обиженно сказал Борис. - Холодно.
- Ничего, не умер же! Вот что, Боря. Довезешь меня до развилки, и я
соскочу. Лесом до твоего дома пройду. Нас не должны видеть вместе.
- Почему?
- Хочешь срок получить за совращение малолетки? Тебе двадцать, а мне
шестнадцать. Не дай бог, слухи до матери дойдут. Ты еще не знаешь, что такое
моя мамаша. Тогда мне конец.
- Ну хорошо. Как скажешь. Готов прятаться по углам, пока тебе не
стукнет восемнадцать. А потом пошлю к твоей матушке сватов.
- Ты сначала на ноги встань. Нищета. За моей сестрой банкир
ухлестывает, так и то мать его не очень-то жалует. Ладно, поехали. - Ника
села на мотоцикл, и они помчались по проселочной дороге в сторону поселка.
Последний километр она прошла задами дачных участков. Борис ее встречал
со своим громадным псом. Овчарка с кучей медалей на шее, будто лошадь с
бубенцами, первое время рычала на девушку, но потом стала привыкать, и Борис
перестал сажать ее на цепь при появлении Ники.
Самая большая комната с камином находилась на первом этаже. В нее
попадаешь сразу с крыльца, сразу чувствуешь тепло и уют. Боря не закрывал
окна до глубокой осени, пока не наступали морозы, и в помещении всегда стоял
чистый воздух. С холодом успешно боролся большой камин, сжирающий уйму дров,
но отлично поддерживающий баланс температуры. Вероника изумилась, войдя в
дом. Стол ломился от деликатесов. Икра, балык, копченые угри, шампанское,
водка и конечно же цветы.
- Ты что, ограбил банк? - спросила девушка. - Откуда такая роскошь?
- На выставке купили две моих картины. Шведы купили за валюту.
Ника прошла к столу и села.
- Может, ты и впрямь талант? Станешь великим художником. Вот тогда мать
на твоих сватов другими глазами посмотрит. Она терпеть не может новых
русских, но почтительно относится к талантам. Моя сестра тоже великолепно
рисует, а я следующим летом поступаю в театральный.
Борис начал открывать бутылки.
- А у меня нет матери. Она умерла. Отец сидит в тюрьме. Зато у меня
есть толкач, на которого я работаю, он пристраивает мои картины на выставки.
Думаешь, это так просто двадцатилетнему сопляку? Нереально. Додик меня
проталкивает. И ты знаешь, мои картины покупают. Но только не наши, а
иностранцы. Не в той стране я родился. Здесь я никогда не стану художником с
именем. А конъюнктурщиком быть не хочу.
- У меня нет толкачей. Я верю в свои силы. Сцена - мое призвание, и она
будет под моими ногами скрипеть половицами. Я в этом уверена. За что сидит
твой отец?
- Из-за Додика сел. Моего толкача.
- И ты на него работаешь?
- Так хочет мой отец. Он человек безвольный, несмотря на то что гений.
Мог бы стать великим художником, но завистники, партийные функционеры от
искусства, стул из-под него выбили. Он из тех шестидесятников, которых
Хрущев грозился выкинуть из страны. Зря не уехал. Вся жизнь сложилась бы
иначе. Нищенствовал, пока его не заметил
Додик. Давид Илларионович Добронравов. Адвокат экстра-класса. Уважаемый
человек, а на деле первостепенный аферист и вор. Он и сделал из отца
копииста. Мастера подделок. Мало того что отец сработал по его заказу копию