"Сергей Мартьянов. Бессмертник" - читать интересную книгу автора

народа, особенно среди женщин, существует поверье: если, вставая до
восхода солнца, в течение сорока дней жать по пучку травы в соседнем поле,
то задуманное желание непременно исполнится. И вот пограничники наблюдают:
каждый день на рассвете, на одно и то же рисовое поле приходит молодая
женщина, которую зовут Дильбар. Не загадала ли она желание, чтобы скорей
вернулся домой ее муж?
С минуту они молчали.
- Дела-а. Выходит, что ваш Дербенев напрасно открыл пальбу по этому
парню, - сказал Гольдберг.
- Да. Пришлось ему объявить трое суток ареста. Но, разумеется, не из
сострадания к раненому, а потому, что Дербенев не использовал всех
возможностей для задержания нарушителя без применения в дело оружия. Это
брак в нашей работе. А за брак нужно наказывать.
Захватив с собой переводчика, они вошли в палату. Султан доедал обед,
принесенный ему тетей Машей. Он застенчиво улыбнулся доктору, но при виде
Сухаревского испуганно сжался и со страхом наблюдал, как тот подошел к
койке, пододвинул стул, сел и посмотрел на него.
"Сейчас все решится, - думал Султан. - Этот самый большой раис пришел
неспроста. Сейчас меня будут бить, потом выволокут на улицу и убьют. По
приказу самого большого раиса". - И сердце Султана сжалось от ужаса, он
уже не находил в себе силы ни молчать, ни сопротивляться.
А Сухаревский говорил о том, что Султану придется пролежать в
госпитале сорок дней, а может быть, и больше. И еще Султан должен
рассказать, кто такой Али-Эшреф-хан и верно ли, что он послал Султана
рвать цветы бессмертника.
О, этот самый большой раис знал все, от него ничего не скроешь! И
Султан рассказал. И о себе, и об Али-Эшреф-хане, и о господине аттаре из
Тебриза. Да, они велели пойти за бессмертником, и он пошел. А кто бы
ослушался? Их воля - воля аллаха.
Он говорил, а Сухаревский кивал головой и думал о рабской покорности
этого парня. Али-Эшреф-хан - хозяин, господин и к тому же прохвост.
Заставил Султана перейти границу, чтобы положить в свой карман солидный
куш, который ему отвалит аттар из Тебриза. А Султан мог бы получить пулю в
башку - и только. Неужели он этого не понимает?
Нет, не понимает. Может, сказать, открыть ему глаза? Сухаревский уже
хотел это сделать, но передумал: не надо, придет время - сам поймет.
- Ну, до свиданья, Султан, - сказал Сухаревский, поднимаясь со стула.
Поправляйся скорее.
Султан проводил его удивленным взглядом.
Потом Султана навестил Дербенев, отсидевший свои трое суток ареста.
Его никто не просил об этом, просто захотелось повидать иранца, из-за
которого попал на гауптвахту. Сначала он негодовал на начальство, а потом,
когда поостыл немного, понял, что дал маху с этим парнем. Нужно было бы
маскироваться получше, подползти сзади, а уж если тот побежал, то и самому
побежать наперерез изо всех сил... Говорят, иранец никакой не враг, а так
себе, собирал траву.
В общем, обдумав все это, Дербенев решил заглянуть в госпиталь. Если
разрешат, конечно. Ему разрешили. И рассказали вкратце все, что было
известно о Султане-Ахмед-оглы. Так что Дербенев был вполне подготовлен к
встрече.