"Сергей Мартьянов. Глоток воды (быль)" - читать интересную книгу автора

язык, запали бока. Она жарко, прерывисто дышала и жалобно смотрела на
Давиденко.
Пограничники понимали: если Рина не пойдет, никто из них ее не
заменит. Чудес не бывает.
- Сто-ой! - протяжно скомандовал капитан Балашов. - Слить всю воду во
фляжку Давиденко. Поить только собаку.
Он первым отстегивает свою фляжку и подает солдату. Давиденко сливает
воду бережно, как аптекарь. Потом свою фляжку подает Кашуркин, потом
Ефименко. Они делают вид, что расстаются с водой равнодушно, как с
папироской для ближнего.
Давиденко слез с коня, подошел к Рине. Овчарка дышала всем своим
телом. Давиденко отлил немного в ладонь, поднес ее к морде собаки. Рина с
жадностью вылакала одну пригоршню, потом вторую, третью... Поднялась на
ноги, встряхнулась, завиляла хвостом. Давиденко смочил носовой платок,
протер им ноздри. Потом крепко завинтил крышку, поболтал флягой. А люди
отвернулись, стараясь не слышать бултыханья воды.
Теперь самым важным было - возьмет ли Рина след, а еще более важным -
настигнут ли они нарушителей. Рина, покружив меж барханов, учуяла след,
пошла ходче. Когда она уставала, Давиденко снова поил ее, брал в седло,
закрывал телом от палящих лучей солнца. Люди старались не думать о жажде.
Через каждые полчаса Ефименко передавал по радио координаты и в ответ
слышал спокойный сипловатый басок: "Добре..."
К часу дня впереди показались заросли камыша. А где камыш - там и
вода! Там могли прятаться нарушители - ведь они тоже не железные.
- Приготовить оружие! - негромко приказал капитан.
Пограничники осторожно въехали в камыши. Это был всего лишь небольшой
островок иссушенных зноем, ломких, пахнущих гнилью тростинок, и найти в
нем человека не представляло никакой трудности. Но людей там не было. Не
было и воды. Она давно высохла.
И еще ехали два часа - в пекле, без глотка воды. Хоть бы мутная
лужица, хоть бы вонючая грязь! Ничего. Сыпучий песок, белое небо, белое
солнце.
Вдобавок почти совсем затухла рация заставы. Отъехали так далеко от
нее, что радиоволнам не хватало сил преодолеть пространство. Ефименко
еле-еле расслышал: нужно держать связь с промежуточной рацией,
находившейся в поисковой группе сержанта Евсеева.
- Алло! Небесный два. Небесный два? Я Небесный один. Я Небесный один.
Слышите меня? Продолжаем преследование, перехожу на прием.
Небесный два услышал, продублировал на заставу.
Пить!.. Пить!..
Да, это были самые тяжелые, самые отчаянные часы. Капитан оглядывался
на солдат: выдержат ли? Бодрее всех держался Григорий Давиденко. Всегда
живой, веселый, с неунывающими смешливыми глазами, он и сейчас отпускал
задиристое словечко, щеголяя своим украинским говорком. Молчаливый Василий
Кашуркин сосредоточенно поглядывал по сторонам. Этот себе на уме, на
характере вытянет. Светловолосый, с задумчивыми глазами Михаил Ефименко
рысил позади всех. Ему, пожалуй, тяжелее остальных - рация весит тридцать
два килограмма. Но ничего, не жалуется.
"Выдержат!" - решил капитан. О себе он не думал - о своем немолодом
возрасте, бешено колотившемся сердце, отяжелевших руках. Зато почему-то