"Сабир Мартышев. Черепашьи глазки" - читать интересную книгу автора

затаив дыхание.
Лицо старой няни изменилось при его вопросе. Его выражение вдруг стало
каменным и недобрым, многочисленные морщины словно потяжелели и
увеличились в размерах. Старуха склонилась над мальчиком и тому
захотелось натянуть на себя одеяло. Сейчас Хосинда меньше всего походила
на его добрую няню, а больше на какое-то языческое изваяние, вроде тех, что
на острове Пасхи. Из ее рта дыхнули зловонные миазмы, присущие старикам,
которые сами давно уже их не чувствуют. Ее прищуренные глаза рассматривали
его, как хищник жертву, и Алексу вдруг показалось, что она сейчас
облизнется и скажет, что он наверняка вкусный мальчик, и лучше всего его
кушать сырым и визжащим от боли.
- Время шло, - вместо этого ответила она через некоторое время, - в
них копилась обида и злость. Черепахи успели позабыть на кого они обижены и
на кого злятся. Эти чувства внутри них выжгли их разум и заполнили все
существо. Сегодня они уже не помнят ни своих имен, ни кто они такие. Все,
что у них осталось это вековое безумие и ненависть ко всему живому.
Особенно они ненавидят тех, у кого хорошие глаза.
Хосинда откинулась обратно на спинку стула, за что Алекс был ей втайне
благодарен.
- Они не могут вернуть себе нормальные глаза, на это способен один
Бог, но он давно удалился к себе, - тут она подняла указательный палец и
указала на потолок. - И поэтому черепахи решают проблему по-своему. Каждую
ночь они вылетают из своего укрытия, где прячутся ото всех, и парят в
поднебесье, выискивая очередную жертву. Если они видят мальчика или
девочку, которые не хотят засыпать после десяти вечера, то забираются к ним
в дом и забирают их глаза, оставляя взамен свои. Однако новых глаз
надолго не хватает, не приживаются они у них и все тут. Старые глаза
вырастают на прежнем месте, выталкивая новые из глазниц. Потому им
приходится снова и снова выбираться на охоту за глазами.
Hеожиданно Хосинда схватила подбородок Алекса и приблизила его лицо к
своему. Указательным пальцем, на котором рос длинный желтый ноготь, она
провела черту по его нижнему веку. Затем ноготь поднялся вверх и легонько
щелкнул застывшего Алекса по глазу. Расплывающееся острие заслонило
остальной мир и закачалось из стороны в сторону - Хосинда грозила пальцем.
- Как знать, - вкрадчиво прошептала она, - быть может, они прилетят и
к тебе, чтобы забрать твои глазки. Вон они у тебя какие красивые. Hаверняка
кому-то из них они обязательно понравятся. Hо ты не бойся, они отдадут тебе
свои. Восемь против двух совсем неплохой обмен.
Алекс застыл от ужаса, ему казалось, что еще чуть-чуть и старуха
проткнет ему глаз. Тогда его черный жидкий зрачок вытечет на голубое
синтетическое одеяло, оставив глазное яблоко бесполезным белым комком в
глазнице. К счастью, нянька отпустила его подбородок и снова откинулась на
стуле.
Он еще никогда не видел Хосинду такой. Ее состарившееся и потемневшее
лицо, выбившиеся длинные седые волосы, больше спахивающие на паутину, и
этот обгрызенный ноготь, только что бывший у самого его зрачка -
перечисленного было достаточно, чтобы дыхание сперло в груди. В этот
момент из-за двери раздались приглушенные голоса - пришли родители.
Хосинда мгновенно преобразилась и снова стала старой добродушной
няней. Встав со стула, она подошла к двери и обернулась: