"Кэндзи Маруяма. В небе снова радуга " - читать интересную книгу автора

Кэндзи Маруяма


В небе снова радуга


http://jlib.sinor.ru/hudlit/marujama/

Аннотация

ОТ АВТОРА

Тот, от чьего лица - иногда страстно, иногда отстраненно - ведется это
повествование, не человек, а старый, потрепанный, но высококачественный
фотоаппарат с двухлинзовым длиннофокусным объективом, который часто снимает
то, что лучше не снимать, а временами и то, что снять вовсе невозможно. Он
не только регистрирует тончайшие нюансы света и тени, стиснутые меж
бело-черных полюсов дня и ночи, женщины и мужчины, неба и земли, духа и
тела, добра и зла, жизни и смерти, но еще и отмеряет щелканьем своего
затвора течение времени, а его сверхчувствительная пленка (400T.MAX)
способна улавливать сияние, источаемое Вселенной. К сожалению, человек,
который вот уже тридцать лет холит и лелеет эту допотопную камеру, то ли
дилетант и тупица, то ли просто недотепа: и перевалив за пятьдесят, не
понял, пессимист он или оптимист, - знай себе ловит безответным объективом
непонятную жизнь других людей; его губы растянуты в самозабвенной улыбке, и
на свете он совсем один.

Кэндзи Маруяма
В небе снова радуга

В небе снова повисла беспутная радуга, летнее солнце, встряхнувшись,
карабкается все выше, невесомый дождь, принесенный заполошным южным ветром,
с бешеной скоростью мчится дальше, за тучные пастбища, за широкие моря, в
дальние страны, а бесплотная, призрачная дуга наскоро приводит в порядок
оцарапанный громовыми раскатами эфир и превращает переменчивый, залитый
сиянием ландшафт в многоцветное, аляповато-пестрое, но впечатляющее, весьма
впечатляющее панно.
Прямо передо мной упавшим на землю зеркалом сверкает пруд-отстойник,
которым не пользуются уже лет двадцать, вода в нем такая прозрачная - трудно
поверить, что она насквозь пропитана ядохимикатами, и даже комары не
откладывают в нее личинок, а после дождя, отполировавшего поверхность до
нестерпимого блеска, пруд источает соблазнительное сияние, но птиц и
насекомых блеск не обманет - они не подлетают близко, хоть идеальная гладь
мирно отражает колеблемые ветром стебли бамбука и окрестные холмы, похожие
на песчаные дюны, или на древние курганы, и еще на переполненные молоком
женские груди, временами эти слепленные из первоклассной глины полушария
хватают за полы дующий с моря ветер и сбивают, смягчают темп его страстных
проповедей.
Неистовый свет августа и знойное марево, стиснутые между холмами и
прудом, поневоле зависли над маленьким, заброшенным кладбищем, таким старым,