"Кэндзи Маруяма. В небе снова радуга " - читать интересную книгу автора

работу и вместо того, чтобы снова лететь за пыльцой, устремились по следу
мужчины, на пышные цветы, в которых утопает старое кладбище, они даже не
взглянули, а все кружатся, кружатся над двумя людьми, которые никуда не
торопятся, дружное жужжание напоминает причитания родителей, волнующихся
из-за единственного сыночка, звонкий смех юных девушек, нечленораздельный
речитатив молящихся фанатиков.
Может, они и в самом деле пытаются что-то сказать на своем гудящем
языке: женщине - что теперь ее сердце сбежит от нее, переберется в чужие
края, мужчине - чтоб не забывал о доме, или грозят навсегда покинуть улей,
или распаляются перед тем, как впиться десятком жал в мерно качающийся,
круглый, обгоревший до помидорной раскраски зад, подбавить женщине в кровь
сладкого яда, чтобы ее страсть взорвалась вспышкой невыразимого наслаждения;
странно они себя сегодня ведут, эти пчелы, хранительницы рутины и порядка,
возможно, их безумные, хаотичные виражи свидетельствуют о готовности
перечеркнуть прежнюю жизнь, поломать все ее налаженное устройство; хотя вряд
ли, даже если они понимают смысл действия, совершающегося перед их никогда
не закрывающимися фасеточными глазами, ни стыда, ни обиды испытывать они не
должны - обычное слияние самца и самки, если б не было таких радостей, то
незачем и жить, если б не было таких радостей, то не страшно и умереть.
А радуга не тускнеет, мощно изгибается над всеми нами - теми, кто
смотрит, и теми, на кого смотрят, один конец прочной семицветной арки
упирается в дальний край долины, где неорошаемая земля суха и бесплодна,
много поколений подряд те угодья принадлежали одному семейству, самому
алчному и себялюбивому во всей округе, там огромная усадьба с помпезными
старинными воротами, и на самом видном месте - давно выцветший бело-красный
штандарт с фамильным гербом, эта линялая тряпка до сих пор полощется по
ветру, с давних пор окрестные жители взирали на этот дом, со всех сторон
окруженный рощами и пастбищами, с завистью и почтением, словно от старых
стен исходило золотистое сияние; когда-то, не так уж много лет назад, здесь
угнездился ядоносный патриотизм, зорко приглядывавший за недовольными,
обитатели усадьбы отлично умели морочить голову доверчивым простакам; те
болтуны, мечтавшие вскарабкаться как можно выше, и ненасытные выжиги
исчезли, как по мановению волшебной палочки, сразу после того дня, когда
император впервые выступил по радио, интересно, что с ними сталось; если
вышли сухими из воды и жили себе припеваючи, значит, нет на свете
справедливости, значит, все принципы и законы - куча мусора; но усадьба за
поражение хозяев расплатилась полной мерой - теперь там царство плесени и
паутины, а от богатейшего в здешних местах хозяйства осталось одно
воспоминание.
Но ставить на усадьбе крест рано, она еще вполне может возродиться,
этот каменный дом, который кому-то кажется уродливым, а кому-то импозантным,
только прикидывается мертвым, он жив, он строился на века и теперь терпеливо
ожидает своего часа; всегда есть люди, которым хочется повернуть время
вспять, хочется быть режиссерами марширующих шествий, плоскостопые,
тонкошеие мальчики ждут не дождутся катастрофы, когда разразится кризис,
деньги превратятся в пустую бумагу и станет непонятно, что делать и кто
виноват; пока же они презирают обывателей, мирно хрупающих травку,
произносят зажигательные речи и делаются сильнее, когда небо наливается
свинцовыми тучами; до поры до времени никто не боится их трескотни и
подросткового позерства, не обращаю на них внимания и я, как объект для