"Евгений Клеоникович Марысаев. Повесть о белой медведице (Повесть) " - читать интересную книгу автора

даже тогда, когда она переплывала широкий участок чистой воды,
беспрестанно долбили клювами. Медведице пришлось нырять, плыть под водой,
затем выныривать, чтобы глотнуть воздуха - при этом, спасая глаза, она
закрывала их широкой лапой - и вновь нырять. Чайки улетели, когда зверь
вскарабкался на кромку льда и убежал в торосы.
Да и не случись это неприятное происшествие, медведица через
день-другой сама бы ушла во льды. Уж очень жарко ей было на суше в своей
толстой шубе с длинной шерстью и густым подшерстком. На острове Врангеля в
это время стояла невыносимая для нее жара - плюс четыре градуса.


Ближе к осени у Кривошейки испортился характер. Она стала капризной,
раздражительной и агрессивной. Ни за что ни про что в кровь избила свою
сверстницу, которая, повстречавшись во льдах, остановилась только
посмотреть на нее. Когда Кривошейку постигала неудача в охоте, она с
досады шипела, рявкала и колотила лапой по льду. У нее совсем пропал
аппетит; чтобы поддержать свои силы, приходилось буквально заталкивать
пищу в пасть.
Однажды что-то ворохнулось во чреве медведицы. От невыразимо
сладостного ощущения сами собою подкосились ноги. Кто-то живой и
настойчивый шевельнулся еще раз. Кривошейка растянулась на льдине, громко
заурчала...
В середине сентября медведица вновь вышла к острову Врангеля. Суша
была покрыта толстым слоем снега. Солнце уже не показывалось на
небосклоне, лишь в полдень на два-три часа озарялся восток, хребты и сопки
острова заливал малиновый свет. Скоро солнечный шар провалился в
преисподнюю на долгие месяцы. Наступила полярная ночь. Птичьи базары
опустели. На зиму птицы улетели в иные страны, где нет леденящего ветра и
вдоволь пищи. Но по весне неведомая сила соединит их в стаи и вновь пустит
в дальний путь на неприютный, но родной остров.
Только белая чайка да черный, словно обугленный, ворон остались здесь
зимовать. Вообще-то метахлюк - черный ворон, - если верить старикам
эскимосам, давным-давно был белым, как снег, как белая чайка. Тысячи лет
назад Земля была покрыта мраком. Клюнул белый ворон черное небо -
звездочка блеснула, клюнул еще - другая засияла. Расхрабрился и проклевал
дыру с голову белого медведя. Вышло оттуда яркое солнце, на радость людям
да зверям осветило Землю. Да вот беда: опалило ворона солнцем, черным он
стал, словно головешка. Ни один эскимос не убьет эту птицу, даже слова ей
обидного не скажет. Метахлюк - страдалец, священная птица...
Пернатых на острове осталось совсем мало, но зато появились тысячи
моржей. Такого скопления исполинских клыкастых животных медведица ни разу
не видела. Ржаво-коричневые, кирпичные, розовые, с налитыми кровью
глазками, они лежали на каменистой косе вповалку и даже друг на друге,
поводя толстыми вибриссами - усами, растущими из мясистой верхней губы.
Мычание, рыки, визг, беспрестанное хлопанье ласт повздоривших самцов не
умолкали ни на минуту. Животных донимали вши, спрятавшиеся в складках
толстенной и твердой, как жесть, кожи, и они терлись телами о камни. За
много миль лежбище издавало тяжелый, зловонный запах.
Медведица обошла моржей стороною. Однажды она по неопытности решила
поохотиться на это клыкастое чудище и чуть было не поплатилась жизнью.