"Евгений Клеоникович Марысаев. Повесть о белой медведице (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Рос медвежонок очень быстро, буквально не по дням, а по часам. Уже
потемнели нос, губы, подушечки лап, тельце обросло густой шерстью, и
розовых раковин ушек не видно - покрылись белыми волосками. Едва открылись
чистые, блестящие, светло-карие глаза, едва слух различил первые звуки,
медвежонок сполз на ледяной пол и заковылял, беспрестанно падая, по
берлоге. Тщательно обнюхал все углы, затем углубился в длинный узкий
коридор. В коридоре было значительно холоднее, чем в "каюте", потому что
через вентиляционное отверстие задувал ледяной ветер. Там он мог
простудиться. И Кривошейка грозно рявкнула. Медвежонок от испуга на
мгновение прижался к полу, потом отчаянно завизжал и кубарем покатился
обратно. Он так и не понял, откуда раздался этот устрашающий звук, потому
что до сих пор медведица только ласково урчала. И сон, и покой Кривошейки
был бесповоротно нарушен. Малыш есть малыш: хочется поиграть, побегать.
Только недели две она отдохнула, когда у детеныша резались молочные зубки.
Все это время медвежонок неподвижно лежал, зарывшись в шерсть, стонал и
хныкал, как младенец, и кусал голыми деснами лапу. Но зубки наконец
прорезались, и малыш вновь принялся резвиться.
Как-то темную берлогу затопил ровный голубовато-молочный свет. Стены
ее как бы раздвинулись. Это окончилась долгая полярная ночь. Остров
Врангеля, припай, бескрайние паковые льды осветило молодое солнце.
Кривошейка закряхтела, поднялась, протиснулась в коридор и взломала
спиной каменной твердости снежный наст. Словно расплавленные потоки
металла хлынули в берлогу. Медвежонок в углу зажмурился от страха. Тело
его била крупная дрожь. Но медведица безбоязненно вылезла наружу и
рявкнула, подзывая детеныша. Тот подполз на брюхе к выходу. Лапой она
извлекла своего малыша из снежного убежища.
Медвежонок недолго жался к материнским ногам, со страхом глядя из-под
лохматого брюха на огромный яркий мир, открывшийся ему со склона сопки.
Сделал несколько нерешительных шажков по снегу. Лапы заскользили по
зернистому, отшлифованному ветрами насту. И он с радостным визгом поехал
на задушке вниз. Кривошейка заспешила следом, поймала несмышленыша лапой.
Но медвежонок вырвался и вновь покатился. Медведица сердито рявкнула. Куда
там! Ничто не могло оторвать медвежонка от забавы. Наказывать малыша
ударом тяжелой лапы мать еще не решалась: можно ненароком зашибить его.
То там, то здесь на склонах сопок, обращенных к океану, вскрывались
медвежьи берлоги. Громадные звери выводили своих детенышей на прогулку. К
вечеру они непременно возвращались обратно. Вдоволь наигравшиеся,
умаявшиеся малыши мгновенно засыпали. Так повторялось несколько дней
подряд. Неокрепший организм должен был привыкнуть к новому образу жизни.
Да и медведицам после беспрерывного пятимесячного лежания сразу пуститься
в скитания было нелегко.
Однажды, когда Кривошейка собралась вывести медвежонка на очередную
прогулку, снаружи раздался злобный лай, скрип снега, голоса. Лютых своих
врагов - собак и людей - зверь учуял сразу. Не спастись бегством с
неопытным малышом на спине, который свалится при первом же резком движении
корпуса! Это Кривошейка поняла сразу. Оставить, бросить детеныша медведица
не могла.
И она решила принять неравный бой. С необычайным проворством
выпрыгнула наружу, рявкнула и зашипела, обнажив серый язык и мощные клыки.
Людей было четверо. Один стоял поодаль и с трудом удерживал на поводках