"Евгений Клеоникович Марысаев. Повесть о белой медведице (Повесть) " - читать интересную книгу автора

детеныша на свою спину, поспешно покинула берлогу и остров Врангеля. Звери
ушли в паковые льды, забившие пролив Лонга.


В полночь над островом Врангеля разыгралось необычайно яркое северное
сияние. Гигантские цветастые змеи в неистовом яростном поединке носились в
вышине друг за другом, ударялись, сплетались телами, ежеминутно меняя
пронзительную окраску. На заснеженные склоны Дрем-Хеда, на паковые льды
словно выбросились тысячные косяки шевелящихся, бьющихся в агонии
разноцветных диковинных рыбин. Небесный огонь был столь ярок, что отблески
играли даже на обтянутой прокопченными оленьими шкурами яранге. Взлаивали,
выли лохматые ездовые псы, привязанные за нарту с закрепленным остолом.
В яранге четверо - работники биологической экспедиции из Московского
института эволюционной морфологии и экологии животных АН СССР; один доктор
и три кандидата биологических наук. На острове Врангеля они безвыездно
полгода ведут наблюдения, изучают жизнь белого медведя.
Два жирника (фитиль, плавающий в растопленном жире моржа) освещали
чистым, ярким пламенем теплейшие собачьи спальники, груды рюкзаков,
карабины и ружья, раскаленную железную "буржуйку" на земельной разделке с
выводом через крышу. В "буржуйке" потрескивал уголь.
Ученым не спалось. Северное сияние нездорово действует на непривычную
к Арктике психику городского человека. Игорь Валерианович в тренировочном
костюме лежал на спальнике, читал английскую брошюру об арктических
животных. Изредка он чертыхался и делал энергичные карандашные пометки на
полях.
Кандидаты наук азартно резались в "дурака". Игорь Валерианович
задремал, уронив раскрытую брошюру на грудь. Ему, очевидно, снилось что-то
страшное: он дергал головою, постанывал, скрежетал зубами. Когда на улице
бушует яркое северное сияние, полярникам снится всякая чертовщина.
Вдруг ученый вскрикнул и резко сел на спальнике, вытаращил глаза. Все
оставили карты, глядя на своего начальника. Наконец взгляд Игоря
Валериановича принял осмысленное выражение. Он криво усмехнулся, повертел
в руках красочную английскую брошюру, которую читал четверть часа назад.
- Что, Игорь Валерианович? Кошмар?
- Еще какой, ребята... Пожалуй, стоит рассказать.
- Слушаем, Игорь Валерианович.
- Так все зримо, четко, в цвете, как наяву... Там, где бухта Роджерс,
где как бы въезд на остров Врангеля, будто стоит громаднейших размеров
памятник, архитектурный ансамбль, все из чистейшего белого мрамора. Да...
На высоченной колонне-постаменте - белая медведица. Та самая, с
искривленной шеей, которую мы сегодня метили. Нет, она не просто повернула
голову, а стоит именно с искривленной, перебитой пулей шеей. Слева и
справа от постамента - мемориальные доски, очень большие, в три
человеческих роста. На одной высечены ставшие хрестоматийными для зоологов
слова Джулиана Хаксли*: "Крупные животные, свободно и безбоязненно
разгуливающие по необозримым просторам, - это зрелище волнует и восхищает
подобно созерцанию прекрасного здания или прослушиванию гениальной
симфонии". Не правда ли, звучит как издевательство по отношению к той, с
искривленной шеей, что стоит на постаменте?.. Другая доска сплошь
исписана. Знаете чем? Цитатами вот из этой брошюры. - Игорь Валерианович