"Геннадий Николаевич Машкин. Синее море, белый пароход (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Мама попросила, чтобы не пускали дым на детей. Они закурили, стараясь
выпускать дым подальше. Но он все равно поднимался к нам сизыми пластами.
- А пьют они что? - спросил отец усатого.
- Рисовую легкую водочку, сакэ, - ответил Семен. - Пьют наперстками.
Нашего разгулу у них нет.
- Научим, - заявил отец, подмигивая.
Все засмеялись.
- Пальцы-то там потерял? - спросила бабушка, указывая на левую руку
Семена.
- Самурай отхватил кинжалом, - ответил Семен и повертел трехпалой рукой
на свету.
Я еще ниже свесился с полки.
- А дело так было, - продолжал усатый, и все взгляды нацелились ему в
рот. - Взяли мы с боя Маока и одного за другим самураев накрываем... Победа!
Мы с дружком автоматы на плечо и стали обдумывать насчет сакэ. Рядом с
портом домишки налеплены, и выскакивают оттуда японец с японкой. Кланяются и
лопочут что-то. Мы им про сакэ, а они в ответ: "Самурай, самурай..." Японец
показывает на порт, она - в воздух руками: "Па-ф-ф! Бо-ф-ф!" Мы соображаем -
дело нешуточное. Порт взорвать самураи замыслили, что ли? За автоматы -
ведите! Они нас к складу громадному подводят. Перед дверью губы у обоих
затряслись - слова сказать не могут. Ну, мы их оставили, сами - в склад. А
там кули рогожные с вяленой селедкой штабелями, чуть не до потолка. Дружок
верткий у меня, вскарабкался на штабель и поверху дует. А я понизу бегу. В
полутьме прохода поперечного не заметил. Самурай и выскочил на меня оттуда
кошкой. Я левой рукой успел прикрыться - двух пальцев как не бывало. Острый
кинжал - боли я не услышал. Второй бы удар верный был, да дружок сверху на
самурая свалился и автоматом приглушил.
Семен оглядел свою левую ладонь, точно читал по ней. Цигарка, зажатая
между большим и указательным пальцами, дымила. Семен вскинул голову.
Зашевелились усы.
- Над машинкой взрывной сидел наш самурай. Ждал, когда в порту все
десантные катера соберутся... Если бы не те японец с японкой, было бы
трауру. А так двумя пальцами отделались. Потом приходили ко мне в госпиталь
те японцы, цветы и сакэ приносили...
- Сакэ и с тремя пальцами мимо не пролетит, - встрял отец, подмигивая.
Соседи разулыбались и загалдели.


[Image006]


- Памятник надо поставить твоим пальцам! - воскликнул дядька, которого
называли Рыбиным. Он не курил. Сверху было хорошо заметно, что челюсть у
него шире лба.
Где я видел раньше этого Рыбина? И слышал тонкий, горловой, как у нашей
мамы, голос. Где? Что-то мерещится, а вспомнить - никак.
- Один нам нужен памятник для всех - мирная жизнь, - сказал Семен,
затянулся и выпустил волнистое кольцо дыма. - Ух и табак - благость!.. Лишь
бы мир да такой табачок был. Верно, Василий?
- Пусть только пикнут еще, - пробормотал отец и взглянул исподлобья