"Геннадий Николаевич Машкин. Синее море, белый пароход (Повесть) " - читать интересную книгу автора

штаб. Наверное, и план против нас составили... Даже под мокрой рубашкой мне
стало жарко. С двоими-то я управлюсь. Но вдруг там в темнота прячутся еще
двое-трое, да с оружием?!
Девчонка вышла из-под циновки и пошла в глубь баржи, в темноту. Я
напряг зрение и напружинился, чтобы при малейшей опасности сшибить японца и
кинуться в отверстие. Похоже, что баржу пробил снаряд. Маленькие дырки - от
осколков.
Девчонка остановилась и быстро сбросила с себя кофту и шаровары. Она
просто пошла отжать свою одежду. Однако я долго еще не верил своим глазам и
следил за нею. В темноте девчонка белела, как селедочная молока. Словно
русалка какая-нибудь, она изгибалась и прыгала, чтобы вытряхнуть воду из
ушей. Девчонка отжала все свое, снова надела и вернулась к нам под циновку.
- Пожаруйста, - выговорила она и показала рукой, откуда пришла.
- Да и так сойдет... - пробормотал я в ответ, а ноги уже двигались в
темную утробу баржи. Вдруг подумает, что трушу. И так у нее что-то слишком
оттопыривается нижняя припухлая губа. Заметно даже в полутьме.


[Image009]


Видели бы ребята, как я шел в глубь баржи и сжимал в сыром кармане
последнюю ракету Лесика... Однако я дошел до мокрого места, где отжимала
свои шаровары и кофту девчонка. На меня никто не бросился из темноты. Но
дальше я решил не ходить. Все равно девчонка отвернулась...
Я быстренько выжал свои штаны и рубашку. И не успел я вернуться под
тент, как дождь прекратился.
Парнишка-японец вдруг встал передо мной. Я сжался, ожидая удара. Но он
начал по-своему благодарить меня за то, что я спас его сестру. Вот тут
пришлось растеряться окончательно. Сам налетел на них, чуть не перевернул
шлюпку, и меня же благодарят... Может быть, я неверно перевел?..
- Мой брат говори росскэ маренький спасибо, - перевела девчонка,
приложила руку к сердцу и поклонилась.
Зеленый луч впился ей в мочку маленького уха. Японка чуть повернулась,
и луч пробил ее ресницы, похожие на крылья стрижа, и осветил глаз цвета
дегтя. Она подставила щеку лучу, и там обозначилась ямка, продолговатая, как
боб. И хоть нижняя губа была толстая и слегка оттопыренная, все же мои
пальцы зашевелились сами собой. Я никогда не рисовал девчонок, но тут бы
мог - ради исключения, конечно.
- Купаться еще рано, - пробормотал я, кашлянул и спросил: - Как вас
звать?
Что бы там ни было, я не должен был показывать, что понимаю по-японски.
Девчонка перевела мой вопрос брату. Тот ответил:
- Ватакуси ва Ивао то иимасу.
- Мой брат Ивао, - перевела девчонка. - Я - Сумико.
Они оба враз поклонились.
Чего они кланяются? Так у меня пропадет вся злость.
- Вы мне бычка спугнули, рыбку, - хмуря по-отцовски брови, сказал я. -
Через вас и крючок посадил... Меня Герой звать. Ге-е-ра.
- Росскэ Гера-сан ходи зачем наса барза? - возразила Сумико. - Дядя