"Валентин Маслюков. Чет-нечет" - читать интересную книгу автора

- Я его обидел. Нечаянно, но грубо обидел. Да что нечаянно! Нечаянно,
это когда не понимаешь. А я понимал. Сам я, наверное, дерганный.
- А он?
- Он злится, а мы с тобой смеемся - кого нужно жалеть?
- Жалеть? - призадумался Вешняк. И так основательно, что, заплутав
среди сомнений, спросил наконец одно: - А застрелить кого сможешь?
Федька хмыкнула и со вздохом качнула в руке оружие:
- Боюсь, что смогу.
Ответ, похоже, удовлетворил Вешняка. Он поразмыслил еще и кивнул.
- Пойдем, - напомнила она тогда, - отец с матерью ждут.
- Никто нас не ждет, - вскинул глаза мальчик, не двинувшись.
Нехорошо екнуло сердце. Федька ничего не спрашивала и молчала.
- Не станешь ты со мной жить, - подавлено продолжал он, не дождавшись
вопроса. - На пустом дворе. Один я живу. Как есть один. - И когда увидел,
что она по-прежнему не понимает, заспешил: - Батька и мать... Они в тюрьме.
Не хотел при хромом говорить. Я вообще с тебя денег брать не стану, - голос
его подозрительно изменился, выдавая слабость.
- Боязно одному?
- У тебя пистолет. Ты вон какой... с пистолетом.
Много же надежд возлагалось на Федькин пистолет!
Она улыбнулась, вздохнула еще раз, обняла мальчика за плечо и осторожно
прижала к себе - так только, чтобы не почувствовал в ней обмана, который
выдавали невысокие, но вполне определившиеся груди. В объятиях ее было
тоскливое ощущение братства.
- Пошли, - сказала она просто.
- Меня два раза обокрали, ночью и днем, - живо откликнулся он.
Темнело на глазах. Когда добрались до Фроловской слободы, крыши
строений, стены, заборы - все почернело, слилось, превращая город в
утратившее смысл нагромождение углов и неправильных косых глыб. Неведомое
таилось в заулке, дышало в затылок и, не различимое глазу, тихо встречало за
углом. Сумрачно стало, как на дне глухого ущелья. Во дворах не примечалось
огней, и только звуки, никому как будто уже и не принадлежащие, отделившиеся
от всего материального, утверждали, что жизнь не вовсе еще пресеклась. За
высокими заборами спускали собак, замогильными голосами перекликались
обыватели, слышался оборванный смех и оставленный без ответа окрик. Уже
закладывали в надолбы, запирали на цепь кобылины - легшие поперек проезда
бревна. Запоздалые прохожие шарахались в темноте друг от друга.
Вешняк открыл калитку ключом, изнутри же, когда вошли, заложил засов.
Черным заслоном в небе стоял перед ними высокий на подклете дом с повалушей,
которую отмечала крутая, как башня, кровля. Стало быть, и двор был
достаточно велик, застроен, считался богатым, хотя осталось ныне от былого
благополучия одно лишь предположение.
По крытой наружной лестнице поднялись на второй ярус, здесь Вешняк
снова принялся возиться с замком. Внутри было душновато, воздух затхлый, они
стали пробираться во мраке, и Вешняк взял Федьку за руку. Все равно она
ударилась коленом, что-то с грохотом опрокинула - мальчик сказала это что-то
не поднимать. Скрипели двери, после каждой остановки Федька нащупывала в
темноте ладошку проводника.
Наконец полетели со щелчком искры, задымился трут, Федька увидела
подбородок и нос мальчика; зажглась свеча - увидела комнату.