"Валентин Маслюков. Чет-нечет" - читать интересную книгу автора

По правде говоря, у Федьки не было никакого желания кататься по земле,
однако ж увидела, что Вешняк на нее надеется - и стало ей весело. Коротко
разбежавшись, она сиганула мимо опять промахнувшейся хворостины, чтобы
оказаться в следующий миг в безопасности.
Вешняк смеялся, и ухмылялась, кусала губы Федька, стараясь не
поддаваться легкомысленному веселью.
- Да куда ты несешься?! - догонял ее приотставший было Евтюшка. - Что
ты несешься? Шило в заднице?
С невнятной бранью на губах, Евтюшка растолкал детей и уставился на
слепого комара в тупом удивлении - далеко же от мира детских забав увлекло
его уязвленное самолюбие! А мальчишка с завязанными глазами живее замахал
прутиком и подался навстречу.
- На слепого комара нема су?да никогда! На слепого комара... -
скороговоркой повторял мальчишка. Длинная хворостина хлестнула Евтюшку по
руке, тот прянул, ужаленный, и в следующий миг цапнул малыша за вихры. - На
слепого комара!.. - заверезжал тот спасительное заклятье, но Евтюшка тряхнул
обидчика, без всякого, действительно, суда отвесил ему затрещину и швырнул
наземь. Потрясенный до онемения, тот не осмелился даже зареветь. Мальчишки,
девчонки подались врозь, готовые обратиться в бегство.
Евтюшка же, убрав препятствие, шагнул к Федьке, дергаясь, словно в
предчувствии кликушеского припадка.
- Вот, Феденька, спасибо! - продавил он наконец нечто осмысленное через
спертое комом горло. - Милость твою никогда не забуду! Исполать тебе,
посольский ангел, - юродствуя, положил он беглый поклон и тотчас же без
всякого перехода, ни мгновения больше не в силах сносить поднявшуюся волну
злобы, произнес задушенным голосом: - Клянусь, страшной клятвой клянусь!..
Перед богом клянусь!.. - лихорадочно перекрестился, глянув в сторону темной
иконы над воротами. - О-о! Как же ты еще пожалеешь! Всю жизнь жалеть будешь!
- Чего ты так? - пролепетала Федька, не умея толком и защититься. - Что
ты накинулся? Опомнись!
Краем глаза она успела заметить, как Вешняк нагнулся за камнем, и
кинулась отнимать. Восхищенный этой возней, Евтюшка звонко и очень похоже
пролаял:
- Гав! Гав!
- Сам собака! - прорычал Вешняк из-под Федькиного бока. Озабоченная
держать мальчишку, она выронила пистолет.
Евтюшка удалялся, безобразно приплясывая:
- Попомнишь ты, пес! Люциферов ангел! Черт ты, не ангел, черт!
Улица оживилась: выглядывали из-за заборов обыватели, бежавшие к своим
дворам дети теснились у калиток подле матерей и старших братьев. Зрители
переговаривались и, как можно было понять из громких замечаний, расценивали
силы сторон в несостоявшейся потасовке как в общем и целом равные. Причем в
пользу Федьки засчитывали не столько Вешняка, сколько пистолет, который
следовало вовремя приспособить к делу: треснуть то есть штуковиной хромого
по башке. И тот после этого "небось бы так и сел!" Или, самое малое, по
единодушному мнению знатоков, наверняка бы "не обрадовался!"
То же самое запальчиво толковал и Вешняк. И что ей тут оставалось:
извиняться? Привести мальчишку в чувство затрещиной?
- Я сам во всем виноват, - сказала Федька.
- Ты? - сбился он вдруг.