"Илья Масодов. Черти (про гражданскую войну) [F]" - читать интересную книгу авторатак измождающе не смеялась она прежде еще никогда.
- Чего ты, чего ты, дура? - забормотал Петька, натянув штаны и не ведая, бежать ему или остаться. - Ой, не могу, - сквозь смех простонала Клава. - Ой, умру сейчас. - Да заткнись ты, дура чертова, - шикнул Петька. - Ну че тя расперло? - Вот это, - показала Клава ему растопыренную ладонь мокрой руки, - то же самое. Пахнет точно так же... Новый приступ смеха привалил ее к комоду она затряслась с новой силой. Все вокруг множилось за пеленой выступивших на Клавиных глазах слез. - Как... как голубь накакал... - еле выдавила из себя она. - Да пошла ты, поганка! - зло взвизгнул Петька. - Ишь ты, падло! - Как голубь, - не унималась Клава. - Ляп и все. Ляп... Зажмурившись, она заколотилась под стеной и не могла больше говорить. Петька, подскочив, схватил ее за волосы, она его, он не удержался и по- валился на колени. Несмотря на худобу он был сильнее Клавы и сразу подмял ее под себя, прижал к полу. Клава мазнула мокрой ладонью ему по роже. Петька, сморщась, стал плеваться. - Что, не нравится? - поинтересовалась Клава. - Это ж твое. Отплевавшись, Петька не знал, что ему делать с Клавой дальше. Неожиданно она улыбнулась ему, и Петькина злость сразу куда-то ушла. - Волосы отпусти, больно, - попросила Клава. - А ты станешь еще обзываться? - Захочу - и стану, - своевольно ответила Клава. - А волосы ты отпусти. - Пока не скажешь, что больше обзываться не станешь, не отпущу. - Не отпустишь, так я с тобой больше на чердак не пойду. С тех пор Клава осталась жить у Павла Максимовича, а с Петькой они под- ружились, и стали часто лазить на чердак, чтобы тискаться за комодом, кроме того, Петька научил Клаву делать кораблики из старых газет и бить на крыше гайками из рогатки голубей, ведь Клава совершенно озверела, и голубей ей бы- ло больше не жаль. У Петьки была мать, тощая, с бельмом в глазу, и еще она беспрерывно кашляла, иногда даже кровью, а отца у Петьки не было - он воевал с белыми неизвестно где. В глубине души Клава надеялась, что ее собственный отец встретится где-нибудь на войне с отцом Петьки, точно таким же, как его сын, только постарше, с усами, как у Павла Максимовича, и с винтовкой напе- ревес, и тогда Клавин отец вынет свой пистолет и пристрелит Петькиного отца, идущего на него в атаку, а потом перекрестится, потому что убить кого-нибудь - грех, и Клава тоже перекрестится, а Петьку отдадут в интернат, потому что мать его совсем умрет с горя. Павел Максимович принес Клаве немного одежды, и даже гребешок, чтобы расчесывать волосы, еды, правда, у него почти не было, одни сухари да чай, но сердобольная соседка тетка Маргарита подкармливала его и Клаву супом и печеной картошкой, еще Клава ела набитых с Петькой из рогатки голубей, жаре- ных на крыше над медной плошкой, полной ворованного керосина, она сама же их и ощипывала, привязанных за лапы к бечевке, иногда они были еще живые, тре- пыхались, глядели на Клаву бусинками глаз, сочились кровью, и это было ла- комство - пососать из полумертвой птицы горячей, пьянящей крови, этому тоже научил ее Петька, а Клава научила его называть голубей цыплятами, это она сама придумала, чтобы было смешно. Никто не замечал, чем Клава с Петькой занимались на вершинах домов, хотя |
|
|