"Илья Масодов. Черти (про гражданскую войну) [F]" - читать интересную книгу автора

внутри, вложила она в этот решающий удар.
Человек в слепящем пенсне повалился грудью на стол. Кровь изо рта его
выплеснулась, забрызгав лежащие вокруг бумаги, руки и лица членов ВЦИК. Под
ударом одеревеневшей головы пенсне разбилось на мелкие осколки.
- Сгоело сегце Якова, - с тяжелой скорбью произнес Ленин.
Здание вздрогнуло от далекого титанического взрыва, зазвенели окна. Над
ржаными полями, где-то на востоке, вспыхнуло рукотворное солнце, погубив в
себе скорую победу коммунизма по всей земле. Никто не видел его в опустошен-
ном голодом и войнами краю, только собакоголовый Петька, оскаливший из ржа-
ных стеблей окровавленную свою пасть, да еще мертвый Трифон Аз, при падении
с дрезины сломавший себе шею. Даже Клава не видела созданного ею солнца, по-
тому что безграничный свет погрузил ее во тьму.
Там, во тьме, Клавы долго не было, а потом она увидела, как убитое тело
Якова Свердлова несли по улицам Москвы. Она присутствовала в толпе, но никак
не могла понять, снится это ей, или она сама кому-то снится. Никто не играл
похоронный марш. Толпа медленно следовала за гробом. Шел мелкий дождь. Гроб
несли на руках. Было темно и печально, так что хотелось плакать. Покойный
лежал в гробу вытянувшись, кожа его была бледна до серости, острая бородка
задрана вверх, клох был так прочен, что врачам не удалось сложить руки мерт-
вого Якова на груди. Клава смотрела на спящие, сомкнутые веки умершего, под
которыми, как она знала, была только кровь, потому что клох ведь входит в
человека через глаза, вместе с осколками стеклышек пенсне, клох разбивает
глаза, как с силой брошенные об стену сливы. Я снюсь ему, поняла Клава, вот
кто спит и видит сон. Глядя на умершего, она вспоминала о силе, какой наде-
лен был этот худой человек, и ей не верилось, что он может быть мертв. Потом
начался похоронный митинг. На митинге выступал тот самый лысоватый мужчина в
расстегнутом пиджаке, он снял с головы кепку, хотя был дождь, и смял ее в
кулаке. "Ленин", - сказал ей стоявший рядом пожилой прокуренный рабочий.
Ленин стоял на дощатой трибуне, собранной возле гроба. Он начал гово-
рить, и поднял руку со смятой кепкой. Клава смотрела на Ленина, не слушая и
не понимая его слов. Говоря, Ленин по-птичьему склонял голову набок и всмат-
ривался в молчащую толпу. Глаза его вдруг уперлись в смертельно бледное лицо
Клавы. Она испугалась, что Ленин сейчас узнает в ней убийцу своего друга, и
вот этот самый пожилой рабочий придушит Клаву по приказу вождя своей узлова-
той рукой. Но Ленин только смотрел на Клаву, лукаво, с прищуром, даже
по-доброму, и от этого взгляда Клаве стало невыносимо страшно, она поняла,
что Ленин знает о ней еще больше, чем все ее преступления, он знает о ней
то, чего не знает о себе она сама. Лукавые глаза Ленина наводили на нее
ужас. Пусть бы делал с нею что угодно, только не смотрел бы так. Только бы
перестал смотреть. Клава икнула от ужаса, приготовившись вырвать и повалить-
ся в обморок. Ленин взмахнул рукой со скомканной в ней кепкой и стал подни-
маться вверх, будто стоял на лифте, на несколько метров поднялся он сквозь
морось дождя над застывшей в оцепенении толпой.
- Яков Свегдлов умег, но дело его будет жить вечно! - крикнул он из дым-
ки сыпящихся капель. Вся фигура его объята была тонким, едва различимым
электрическим сиянием. - Ибо сила наша вечна! Да здгаствует советская
власть!
Все видели, что сила большевиков действительно вечна, несмотря на то,
что Яков Свердлов умер. Ведь Ленин стоял высоко над землей, прямо на возду-
хе. Он картаво выкрикивал с высоты еще какие-то ужасные слова, но Клава уже