"Илья Масодов. Небесная соль" - читать интересную книгу автора

Михайловна их нарвала, а больше в квартире никто не жил, хотя была еще
вторая комната, где Петя не бывал, только видел сквозь приоткрытую дверь,
что комната та мала, и стоят в ней платяной шкаф, кресло, торшер и кровать,
после чего совсем не остается места кому-нибудь еще жить.
Лидия Михайловна взяла Петину тетрадку и, мельком пробежав глазами по
написанным нотам, улыбнулась чему-то своему, отпила кофе и плавно взмахнула
рукой, показывая Пете на пианино. Он повернулся к нему на стуле, открыл
крышку, перевел дыхание и стал неуверенно играть, играть в то утро было
неловко, чем дальше он играл, тем неувереннее себя чувствовал, ошибок вроде
бы он совершал не так много, но ему самому не нравилось, как он играл, а
вскоре стало так неприятно, что захотелось прекратить, Лидия же Михайловна
особенно не волновалась, останавливала его не чаще, чем обычно, просила
переиграть короткие фрагменты, пила свой кофе, смотрела между раздвинутыми
шторами в окно, где чисто голубело подернутое облаками небо, негромкий,
ломающийся звук выходил из инструмента и катился в утренний воздух, Петины
друзья уже вышли на истоптанную траву футбольной площадки, Генка встал на
ворота, пришли противники - ребята из соседнего двора, а звук все ломался,
все не хотел жить на солнечном свету, как трудно было вдохнуть в него
певучую жизнь, в этот простой звук, наконец он окончился, Лидия Михайловна
придвинула второй стул и теплым, ласковым голосом стала объяснять Пете его
ошибки, он плохо слушал, она наигрывала отдельные места, небрежно, одной
рукой, и клавиши пели у нее, пели не все полностью, но напевали, как живые,
будто знали мелодию в точности, но ленились произносить каждый звук, Петя
не верил, что когда-нибудь сможет так, он чуть не плакал, следя за светлой
рукой Лидии Михайловны, за ее гибкими пальцами, на одном из которых сверкал
искоркой тонкий перстенек, она наигрывала и подпевала голосом, она смеялась
без смеха, она смеялась глазами, а потом вдруг остановилась на полуслове,
глядя на свою изогнувшуюся над клавишами руку, кисть была как птица,
заснятая быстрым фотоаппаратом в момент полета, разведенные в стороны
пальцы помнили последний звук, он таился в них, был нарисован ими, она
улыбнулась и сказала:
- Ты знаешь, Петя, я, кажется, забыла вчера купить соль.
Она отняла руку от пианино, встала со своего стула и ушла на кухню,
потом сразу вернулась.
- Да, так и есть, - грустно сказала она. - Забыла. Посиди минутку, я
схожу к соседке, попрошу у нее. Если хочешь, можешь выйти на балкон,
посмотреть, там у меня еще анютины глазки растут. Я сейчас вернусь.
Лидия Михайловна ушла, и в квартире наступила полная тишина, только
тихонько жужжали мелкие мушки под погашенной люстрой, видимо, люстра не
совсем еще остыла, и чуткие существа грелись ее потусторонним теплом, не
требуя большего. Петя тоже смирно сидел на отведенном ему стуле и смотрел в
окно, там небо становилось все прозрачнее, открывая в себе натуральную
синеву, освещенные солнцем деревья перед соседним домом шумели от
налетевшего ветра, небо отражалось также в элементе стекла, входящего в
книжный шкаф Лидии Михайловны, и теперь за стеклом Петя мог рассмотреть
идущие с запада облака, которых в окне еще не было видно. В шкафу стояло
множество книг, перед ними красовались порой маленькие вазочки или тонкие
бронзовые статуэтки, покрытые налетом пыли. Пете почему-то стало вдруг
страшно в чужой, заполненной солнцем квартире, эта прозрачность, эта
ясность показались ему вдруг признаками чего-то иного, чего он никогда не