"Илья Масодов. Сладость твоих губ нежных ("Школа" #1)" - читать интересную книгу автора

После той ночи девочка осталась жива, но каждый раз, видя контролирующую
труд Надежду Васильевну, полноватую женщину в гимнастерке, с сытым лицом,
будто сделанным из хорошего теста, и выпирающими из ее подтянутой фигуры
грудями, та девочка дрожала, потому что вспоминала, наверное, крыс.
Собственно, грудь - это элемент, раздражающий саму Надежду Васильевну,
потому что она есть существо полностью сознательное и четко проводящее
линию на служение делу народа и справедливости путем перевоспитания
трудных детей, а грудь ей при этом получается вроде как ни к чему, и даже
вредна, так как призвана обращать на себя внимание мужчин и способствовать
неуместной в данных обстоятельствах любви. Поэтому Надежда Васильевна
старается забыть о собственной груди, как о бродящих в небе кометах,
чуждых до времени делу социалистического строительства, но грудь все равно
лезет вперед, тесня одежду своей нездоровой сытостью, и Надежда Васильевна
расстраивается о ней, а в бане даже вздыхает, утирая слезы, над
необузданностью плоти, тугой, как веселый бахчевой овощ.

Катя, теперь познавшая другого человека с такой же животной стороны,
как знала раньше только саму себя, замечает отныне эту сторону во всех
живых людях, любую женскую личность может она представить себе раздетой и
почувствовать вкус и запах ее тела, или вообразить ее при исправлении
естественных потребностей, или делающей то, что нельзя. И вскользь увидев
на производственном рассвете еще пуще раздувающее себя от дыхания вымя
Надежды Васильевны, Катя сразу начинает думать по этой линии, думает и
забывает на какое-то время отвести глаза, лишь заметив, что Надежда
Васильевна тоже смотрит ей в ответ, она опускает взгляд к своему шитью.

- Чего пялишься? - спрашивает Катю Надежда Васильевна. - Делать больше
нечего?

Катя сразу видит несколько крыс, нюхающих ей носки сапог, прежде чем
начать суетливо их грызть.

- Я тебя спрашиваю, чего палилась?

- Извините пожалуйста, Надежда Васильевна, - говорит Катя, поднимая
глаза.
- Я просто так смотрела.

Надежда Васильевна подходит к столу, где сидит Катя и еще три другие
девочки, и наблюдает, как Катины руки колют иглой плотную, неясного цвета
ткань. Постояв немного, Надежда Васильевна с размаху дает Кате
подзатыльник и уходит, развернувшись на каблуках, пока Катя еще,
пригнувшись к шитью, ожидает следующего. Потом Катя снова выпрямляется,
подавив выступающие слезы, и продолжает шить, но через некоторое время
осторожно, словно Надежда Васильевна может подслушать, представляет себе
надзирательницу при исполнении низкой животной потребности, и этим ей
мстит. Через несколько часов работы, уже дважды уколовшись иглой и
переделав одну заготовку сначала, Катя забывает свою обиду, а Надежда
Васильевна, в обеденный перерыв стоя у сторожевой будки с папиросой,
напротив, вспоминает лицо Кати, индивидуальность которой для нее ничто, а