"Илья Масодов. Сладость твоих губ нежных ("Школа" #1)" - читать интересную книгу автораПосле той ночи девочка осталась жива, но каждый раз, видя контролирующую
труд Надежду Васильевну, полноватую женщину в гимнастерке, с сытым лицом, будто сделанным из хорошего теста, и выпирающими из ее подтянутой фигуры грудями, та девочка дрожала, потому что вспоминала, наверное, крыс. Собственно, грудь - это элемент, раздражающий саму Надежду Васильевну, потому что она есть существо полностью сознательное и четко проводящее линию на служение делу народа и справедливости путем перевоспитания трудных детей, а грудь ей при этом получается вроде как ни к чему, и даже вредна, так как призвана обращать на себя внимание мужчин и способствовать неуместной в данных обстоятельствах любви. Поэтому Надежда Васильевна старается забыть о собственной груди, как о бродящих в небе кометах, чуждых до времени делу социалистического строительства, но грудь все равно лезет вперед, тесня одежду своей нездоровой сытостью, и Надежда Васильевна расстраивается о ней, а в бане даже вздыхает, утирая слезы, над необузданностью плоти, тугой, как веселый бахчевой овощ. Катя, теперь познавшая другого человека с такой же животной стороны, как знала раньше только саму себя, замечает отныне эту сторону во всех живых людях, любую женскую личность может она представить себе раздетой и почувствовать вкус и запах ее тела, или вообразить ее при исправлении естественных потребностей, или делающей то, что нельзя. И вскользь увидев на производственном рассвете еще пуще раздувающее себя от дыхания вымя Надежды Васильевны, Катя сразу начинает думать по этой линии, думает и забывает на какое-то время отвести глаза, лишь заметив, что Надежда Васильевна тоже смотрит ей в ответ, она опускает взгляд к своему шитью. - Чего пялишься? - спрашивает Катю Надежда Васильевна. - Делать больше нечего? Катя сразу видит несколько крыс, нюхающих ей носки сапог, прежде чем начать суетливо их грызть. - Я тебя спрашиваю, чего палилась? - Извините пожалуйста, Надежда Васильевна, - говорит Катя, поднимая глаза. - Я просто так смотрела. Надежда Васильевна подходит к столу, где сидит Катя и еще три другие девочки, и наблюдает, как Катины руки колют иглой плотную, неясного цвета ткань. Постояв немного, Надежда Васильевна с размаху дает Кате подзатыльник и уходит, развернувшись на каблуках, пока Катя еще, пригнувшись к шитью, ожидает следующего. Потом Катя снова выпрямляется, подавив выступающие слезы, и продолжает шить, но через некоторое время осторожно, словно Надежда Васильевна может подслушать, представляет себе надзирательницу при исполнении низкой животной потребности, и этим ей мстит. Через несколько часов работы, уже дважды уколовшись иглой и переделав одну заготовку сначала, Катя забывает свою обиду, а Надежда Васильевна, в обеденный перерыв стоя у сторожевой будки с папиросой, напротив, вспоминает лицо Кати, индивидуальность которой для нее ничто, а |
|
|