"Илья Масодов. Сладость твоих губ нежных ("Школа" #1)" - читать интересную книгу автора

могла, у Ольги Матвеевны она старалась сдержать слезы изо всех сил, потому
что заметила: как только они появляются на глазах, Ольга Матвеевна тут же
начинает еще сильнее наваливаться на нее и щипать. Щипает она не так, как
Зина, а сильно, с птичьей жестокостью, сожмет зубы свои, оскалится,
схватит всей пятерней и так сдавит, а хватает она глубоко, и пальцы у нее,
как деревянные. Щипается, хватает и в глаза глядит - слезы выдавливает. А
однажды Кате было так больно, что она не удержалась и просто заплакала,
скривившись, и в ярости стала царапать Ольгу Матвеевну, а та засмеялась,
прижала Катю к подушке, схватила за уши и трясла, и лицо языком лизала,
как мороженное, и шепотом требовала гадости говорить, и Катя говорила,
потому что испугалась, что Ольга Матвеевна опять станет ее душить, и с тех
пор решила больше никогда больше не плакать.

Катя плачет и слышит, как приходит Зина, садится к ней на кровать,
воспоминания об их любовном бешенстве вызывает у Кати теперь тошноту и
приступы боли в отдавленной плоти. Она тихо говорит Зине, чтобы та ушла.
Но Зина не уходит, она некоторое время молча сидит на краю кровати, а
потом вдруг рывком вытаскивает из-под Катиной головы подушку и набрасывает
ее Кате на лицо. Тяжелое тело Зины наваливается на сверху, Катя пытается
вывернуться, царапается и бьет Зину кулаками по рукам и спине.

- Уйди, ну уйди, скотина... - глухо ноет она под подушкой больным от
плача голосом. - Ну отстань от меня... Я больше не могу...

- Полижешь? - шепотом спрашивает Зина, отвернув один угол подушки,
чтобы Катя ее слышала.

- Я не могу, меня тошнит, мне больно, - с плачем стонет Катя, хватая
ртом воздух. - Отпусти меня, пожалуйста.

- Ты мне полижешь, - с уверенностью заявляет Зина. - Сейчас полижешь.
Или я сделаю тебе вот так, - она хватает Катю за запястье, притягивает его
к подушке, чтобы можно было продолжать ее удерживать, и больно
выворачивает Кате указательный палец. Катя коротко взвывает, впившись
снизу зубами в наволочку. Зина отпускает ее палец. - Ну что, полижешь?

- Да, хорошо, только отпусти.

Зина залезает на койку, перевернувшись к Кате задом, упирается коленями
и руками, Катя садится в кровати и начинает лизать. От Зины пахнет
присохшим калом и потом. Катя ненавидит Зину, ей хочется, чтобы той было
бы больно, хочется укусить ее за сросшуюся, неравномерно плотную ткань,
которая плохо попадет на зубы, продавится, закровоточит, а Зина заорет,
громко, как резанная свинья, а как будет смешно, когда она станет визжать,
дергаться, а Катя, вцепившись в нее сзади, как собака, вырвет ей живот,
все ее вонючие кишки, набитые калом, все ее бурые яичники, и тот мешок, в
котором зреют дети, все бы вырвала, вытащила бы на свет, по белью
постельному поволокла, разбрызгивая красный, жирный, солоноватый сок, да
чтобы ты подохла от заражения крови, проклятая гадина. Катя представляет
себе эту густую заразную кровь, вытекающую из Зины, как из перевернутого