"Илья Масодов. Сладость твоих губ нежных ("Школа" #1)" - читать интересную книгу автора

Макарыч подходит к Кате вплотную и без размаха, но сильно бьет ее в
зубы.
Оглушенная Катя, чуть повернувшись, валится на землю.

- Камушек, говоришь? - сипит он. - Я тебе покажу, камушек! Уже час как
отбой был, а ты тут шатаешься! Саботаж сделать хочешь, курва?

С этими словами Макарыч со злостью пинает Катю ногой. Лежа на земле,
Катя глядит в черное небо, поросшее бледными цветочками звезд и вытирает
рукой нос, разбитый до крови. Макарыч хватает ее рукой за шиворот и тянет
кверху, передавливая горло.

- Удавиться хотела - это ясно, - хрипит он ей в лицо, дыхание его
отдает спиртом и гнилой вонью зубов. - А зачем обувку сняла? А, сука?

- Не бейте меня, - с трудом выговаривает Катя. - Я вам все, что
захотите, сделаю.

- Ишь ты, рыбка золотая, - удивляется Макарыч. - Что же ты мне такое
сделать можешь, вша?

- Что хотите, - шепчет Катя, из носа которой течет кровь. - Жопу буду
вам лизать.

- Вша, - хрипит Макарыч. - Такая маленькая, а уже мерзкая вша, - он
притискивает Катю к стене и начинает щупать ей своими узловатыми руками
ноги и попу. - Ишь ты, пакость какая...

Прижавшись виском к кирпичам, Катя глядит в темноту, где очень плохо
видны от зябкой сырости звезды. Синяки на бедрах тоскливо болят, когда их
сжимают пальцы Макарыча, зловонное дыхание старика лежит на лице, как
душный шарф.
Макарыч все время говорит, что она - мерзкая вша, а потом вдруг давится
и начинает кашлять. Покашляв, он отступает от Кати и снова бьет ее кулаком
в лицо. Катя бессильно сползает по стене на землю.

- Так что, гнида, - надсадно спрашивает ее Макарыч. - Удавиться хотела?
Ведь не удавишься. Ну давай, давись, я погляжу. - Он поднимает Катю за
плечи и взволакивает на ведро, придерживая за ватник, набрасывает колготки
на штырь и крепко затягивает их узлом, потом снимает с Кати за рукава
ватник, закидывает ей голову и наматывает другой конец на шею. - Вот так,
шмокодявка. Сама бы и не достала. На, держи, - он сует Кате свободный
конец колготок в руки. Катя втягивает носом пахнущие кровью сопли и
смотрит Макарычу в его кривую морду. У нее медленно кружится голова, голые
ноги сильно мерзнут в потоках ночного холода и от стылого дна ведра.

- Ты подумай, больно будет, - предупреждает Макарыч. - И темно. Не
увидишь больше ни солнышка, мать его, ни птичек, ни цветочков. Так как?
Будешь давиться? Никогда ведь больше не увидишь, сучье семя.