"Катарина Масетти. Между Богом и мной все кончено" - читать интересную книгу автора

Как же я ненавижу все эти сальности! Естественно, я знаю, что такое
куннилингус, но почему меня угораздило родиться в эпоху, когда все дети об
этом знают? Если уж это так приятно, когда тебя лижут между ног, то мне б
хотелось открыть это для себя в тишине и спокойствии, наедине с человеком,
который создан именно для меня и которого я уже хорошо знаю - вплоть до
того, какой у него размер ноги и какую игрушку он любил в детстве больше
всего. Иначе мы, так сказать, начнем не с того конца. После такого тебя уже
ничем не удивишь. Все остальное теряет смысл, если ты с места в карьер суешь
свой нос между ног. А ведь можно осторожно прикоснуться к нежной коже у него
за ухом, как раз там, где волосы начинают виться (как бы мне хотелось вот
так прикоснуться к Маркусу, жаль, что сейчас это невозможно).
Они меня дико достали, так что я слетела с тормозов. Тоже мне, нашли
крошку!
- Слышь, Бетте, скажи спасибо, что Фредрик тебя не видал без косметики
и накладных ногтей! - процедила я. - Я тут заметила, как ты себя
дезодорантом под мышками поливаешь. А ты уверена, что между ног у тебя тоже
все в порядке? Ты хоть понимаешь, как рискуешь? Вдруг на обед опять подадут
гороховый суп?
Это было жестоко! Мы с Бетте с самого начала учимся в одном классе.
Кроме меня, уже не осталось никого, кто помнил бы, как во втором классе
прямо посреди урока математики она пукнула так, что стены тряслись и все
ржали. Учительница сказала, что такое может случиться с кем угодно, особенно
после горохового супа. С тех пор в нашем старом классе Бетте прозвали
Горошиной, но теперь уже никто не помнит, откуда взялась эта кличка.
Я вдруг так засмеялась, что аж за живот схватилась, не в силах
остановиться. Перед глазами у меня стоял Фредрик, вываливающийся из постели
с позеленевшим лицом. ("Дорогая редакция, на обед у нас был гороховый суп, и
когда вечером мой парень стал...")
Бетте ужасно разозлилась и сделала то же, что и любой другой на ее
месте, - по крайней мере, я ее понимаю. Она наклонилась ко мне и влепила
пощечину. А потом удалилась в сопровождении Анны Софии.
А я так и осталась сидеть. Семь сотен взглядов устремились на меня -
кто в открытую, кто украдкой. Челюсти у людей отвисли, все замолчали. И тут
я сделала самое глупое, что только можно вообразить в такой ситуации. Широко
улыбнувшись, я притворилась, будто нет ничего естественнее, нежели получить
по морде в школьной столовке. Мне это было просто необходимо, чтобы немного
взбодриться.
Я тогда подумала, что если у меня сейчас дрогнет на лице хоть один
мускул, то придется на этой же неделе перейти в другую школу и учиться на
автомеханика. И поэтому я улыбнулась так, что у меня чуть губы не треснули.
И тут в другом углу что-то произошло. Кто-то перевернул стол, чайник и
несколько чашек со звоном грохнулись на пол. Семь сотен взглядов тотчас
переместились туда. Я услышала голос Пии: "Блин! Ну что за кривоногий стол!"
Пия все видела и все поняла - по крайней мере, большую часть. Ловко
придумано.
Выскользнув из столовки, я понеслась к своему шкафчику. Засунув туда
голову, я заморгала, изо всех сил пытаясь проглотить комок в горле. И вдруг
почувствовала, что кто-то взял меня за руку. Я опустила глаза. Эта чужая
рука была теплая, сухая, немного шершавая и потрескавшаяся. Под обгрызенными
ногтями виднелась грязь.