"Катарина Масетти. Между Богом и мной все кончено" - читать интересную книгу автора

куртку, потертую до дыр, и поношенные черные толстовки. Я бродила вдоль
длинного ряда вешалок с унылыми шмотками, щупала их, перебирала, но одежды
Пии среди них так и не нашла.
Интересно, что с ней сделала ее мама? Отдала в Армию спасения? Это не в
ее стиле. И выбрасывать их в черном пакете в мусорный контейнер она бы тоже
не стала. Эта мысль была для меня невыносима.
Однажды я пошла в букинистический магазин и спросила там о нескольких
книгах, с которыми Пия не любила расставаться надолго. Помню, среди них были
"Пена дней" Бориса Виана, "Джейн Эйр" в старом кожаном переплете,
доставшаяся ей по наследству. Еще у нее были полки, плотно заставленные
потрепанными томиками научной фантастики и популярными детективами для
девчонок.
"Эти детективы придают мне уверенности в завтрашнем дне, - говорила
Пия. - Ты все знаешь наперед. Те, что с колючим взглядом и в ярких одеждах,
непременно окажутся преступниками. В обычной жизни я часто сталкиваюсь с
людьми, у которых колючий взгляд и пестрая одежда, и никогда не знаешь, чего
от них ждать. Вот тогда-то самое время почитать парочку старых добрых
детективчиков".
Но в букинистическом не было ни научной фантастики, ни девчачьих
детективов. Когда я о них спросила, продавец даже фыркнул. "Пена дней" была,
но это оказалась не ее книга.
Потом у меня съехала крыша на почве календаря. Я вспомнила множество
дней, связанных с Пией. Ее день рождения, парочка именин, предполагаемый
день ее экзамена. Весь календарь был разукрашен памятными датами.
Опомнись, Линнея! Ей это больше не надо.
Мне часто снились сны. Раньше мне снился дракон, которому я пыталась
помочь взлететь над верхушками деревьев. Я старалась изо всех сил, но обычно
дракон запутывался в сетях или падал, как только мне удавалось немного
приподнять его над землей. В то лето мне много раз снилось, что дракон
вырвался на свободу и улетел, а я почему-то искала его в странных местах - в
шкатулке с украшениями и кухонных шкафчиках. Иногда мне снилось, что он
летает где-то надо мной, но я не могла достать его и после этого всегда
просыпалась.
Я сидела в гардеробной комнате и разговаривала со своей стеной, иногда
по нескольку часов в день. Или, призвав на помощь ежедневник, рылась в
памяти, выискивая мельчайшие подробности, вспоминая наши разговоры и события
того года, связанные с Пией.
- Бабушка, помнишь, как мы однажды весной пришли к тебе с Пией?
Глупый вопрос. Разумеется, бабушка знала о том, что случилось с Пией и
почему я живу у нее.
- О чем вы тогда говорили? Ну, когда ты ей гадала.
Бабушка не из тех, кто будет морочить голову и говорить: "Дорогуша, да
я уже ничего не помню!" Она надолго задумалась.
- Пия особо ничего не рассказывала, - сказала она наконец. - Она
сделала что-то или просто чего-то хотела и страшно этого боялась. А может,
она боялась самой себя. Она не хотела держать это в тайне, но и говорить об
этом в открытую не могла. Что именно она имела в виду, она мне не сказала.
- Мне тоже, - ответила я таким голосом, как будто мне наплевать.
- Это ее решение. Смириться с этим нелегко. Не думаю, что ты могла
что-то сделать.