"Робеpт Масси. Hиколай и Александpа (неполн.)." - читать интересную книгу автора

Федоровна решила было тотчас отправиться в Виндзор, но поскольку
государыня ждала четвертого ребенка, ее убедили остаться дома. Во время
панихиды, состоявшейся в англиканской церкви в С.-Петербурге, императрица
не скрывала слез. Своей сестре она писала: "Как я тебе завидую, потому что
ты можешь видеть, как любимую Бабушку повезут к ее последнему пристанищу.
Не могу поверить, что ее больше нет, что никогда больше не увижу ее... С
тех пор, как я себя помню, она всегда была среди нас, более дорогого и
доброго существа не было на свете... Англия без королевы мне кажется
немыслемой".
Смерть королевы Виктории означала для государыни больше, чем утрату
любимой бабушки. То была потеря опоры, источника уверенности. После
бракосочетания Александры Федоровны императрица и английская королева
постоянно переписывались. Правда, в марте 1917 года царица уничтожила их
письма. Королеву Викторию всегда тревожила крайняя застенчивость
Александры. Она опасалась, что внезапная перемена в положении немецкой
принцессы, внезапно ставшей русской императрицей, не позволит ее внучке с
легкостью вписаться в местное общество.
По существу, проблема эта возникла сразу после появления Александры
Федоровны в светском обществе зимой 1896 года. Стоя на балу рядом с
супругом, молодая императрица чувствовала, что в глазах ее застыл страх, я
язык словно прилип к гортани. В тот вечер, призналась позднее государыня,
от смущения она готова была провалиться сквозь пол. И все-таки осталась во
дворце до полуночи, после чего с радостью удалилась.
Первые приемы императрицей петербургских дам омрачались все той же ее
застенчивостью. Ожидавшие представления дамы оказывались лицом к лицу с
высокого роста особой, молча и безучастно смотревшей перед собой.
Александра Федоровна редко улыбалась и приветствовала приглашенных словно
автомат, неловким жестом протягивая для поцелуя руку. Сжатые губы, взгляд,
изредка бросаемый на дам с целью выяснить, сколько их еще ждет своей
очереди быть представленными - все это свидетельствовало о том, что
единственное желание молодой императрицы - как можно скорее освободиться.
Очень скоро нервозность и неуверенность как светских дам, так и
царицы привели к весьма натянутым между ними отношениям. Ни детство,
проведенное Александрой Федоровной в Дармштадте, ни строгое викторианское
воспитание в Виндзорском замке не подготовили ее к жизни веселого и
легкомысленного петербургского света. Ее шокировали продолжавшиеся до утра
балы, любовные интрижки, злые сплетни. "Русские барышни не знают ни
хозяйства, ни рукоделия, - сетовала А.Вырубовой императрица, - и ничем,
кроме офицеров, не интересуются". Возмущенная легкомысленностью
аристократии, она принялась вычеркивать из списка приглашенных во дворец
одно имя за другим, заметно сократив количество именитых гостей.
Многие представители светского общества Петербурга решили, что
молодая царица ханжа и скучная особа. Рассказывают, что, заметив однажды
среди танцующих на балу во дворце даму с чересчур откровенным декольте,
императрица направила к ней одну из своих фрейлин. В ответ на слова:
"Мадам, ее императорское величество поручила мне сообщить вам, что в
Гессен-Дармштадте такие платья не носят", дама заявила: "Неужели?" и,
опустив платье на груди еще ниже, добавила: "Прошу уведомить ее
императорское величество, что в России носят именно такие платья".
Набожность недавно обращенной в православие царицы смущала