"Робеpт Масси. Hиколай и Александpа (неполн.)." - читать интересную книгу автора

представителей светского общества. Родившись в православии, они находили
странным страсть государыни к собиранию редких икон, изучению истории
церкви, поездкам по святым местам, беседам о настоятелях монастырей и
святых отшельниках. А.А.Вырубова вспоминала: "Императрице не нравилась
пустая атмосфера петербургского света, и она все надеялась привить вкус к
труду... Она основала "Общество Рукоделия", члены которого, дамы и
барышни, обязаны были сработать не менее трех вещей в год для бедных". Но
большинство петербургских дам заявляли, что у них нет времени на такие
пустяки.
Члены императорской фамилии были недовольны тем, что, по их мнению,
молодая царица пытается отдалить их от дворца и государя. Хотя
императорская фамилия была многочисленна и, подобно большинству русских
семей, разбросана повсюду, члены ее были тесно сплочены. Дяди, тети и
двоюродные братья царя привыкли к частым визитам и приглашениям к обеду.
Стремясь как можно чаще остаться наедине с молодым супругом, императрица
не слишком охотно рассылала такие приглашения. Родственники государя
вознегодовали. Великие княгини и княжны, которые сами были царскими
сестрами или дочерями, возмутились тем, что какая-то немецкая принцесса
пытается лишить их привилегий.
При виде трений между вдовствующей императрицей и молодой
государыней, светская чернь радовалась, не скрывая симпатии к Марии
Федоровне и вспоминая веселые времена. Однако императрица-мать обычно жила
за границей - в Копенгагене, у сестры Александры, ставшей королевой Англии
или же во Франции, на Ривьере, в собственной вилле.
По видимому, из-за робости, с детства отличавшей молодую государыню,
ей все равно не удалось бы справиться с ролью, какую ей следовало играть.
Помимо особенностей натуры Александры Федоровны, существовали и другие
обстоятельства, осложнявшие ее положение. Между помолвкой принцессы
Дагмары с будущим русским царем и его коронованием протекло семнадцать
лет. С Александрой Федоровной это произошло спустя всего лишь месяц.
"Молодая императрица, - писал впоследствии "Сандро", - с трудом говорила
по-русски. Еще далекая от сложных взаимоотношений придворной жизни,
императрица делала ошибки, незначительные сами по себе, но равносильные
страшным преступлениям в глазах петербургского высшего света. Это запугало
ее и создавало известную натянутость в ее обращении с окружающими".
Александре Федоровне, как императрице, трудно было найти себе подруг; дамы
не могли запросто навестить ее или пригласить к себе на чашку чая. Сестра
царицы, великая княгиня Елизавета Федоровна, которая могла бы перекинуть
своего рода мостки между государыней и высшим светом, переехала в Москву.
Планы Александры Федоровны устраивать званные обеды нарушались частыми
беременностями и длительными пред- и послеродовыми периодами. Роды у нее
были трудными, поэтому задолго до них императрица отменяла все приглашения
и соблюдала постельный режим. Детей она кормила сама и не любила удаляться
от детской.
"Отношения между двором и обществом приняли натянутый характер".
Александра Федоровна объясняла себе тем, что общество - это вовсе не
русский народ. Ни развратные аристократы, ни бастующие рабочие, ни
революционные студенты или заносчивые министры не имели ничего общего с
истинно русскими людьми. Теми, кого она встречала тогда летом в Ильинском.
Скромными простыми людьми - а их миллионы - шедшими березовой рощей, чтобы