"Фредерик Массон. Наполеон и женщины " - читать интересную книгу автора

капризъ чувственный, по крайней мере, - не долженъ былъ долго длиться.
Передъ темъ, какъ покинуть Миланъ, Грассини, опьяненная успехомъ, котораго
некогда ждала такъ тщетно, вообразила, что ей предстоитъ играть большую роль
не только въ театре, но и въ политике. Она решила, что ея влiянiе теперь
неограниченно, и такъ какъ отъ природы была доброй и услужливой, то
тронулась въ путь, нагруженная порученiями я прошенiями соотечестренниковъ.
Но Бонапартъ не допускалъ, чгобы ему говорили о делахъ, когда ему
угодно было говорить о любви. Больше того, онъ требовалъ, чтобы Грассини
нигде не показывалась и жила затворницей въ маленькомъ домике въ улице
Шантерейнъ. Это совсемъ не отвечало намеренiямъ дамы, мечтавшей совершенно о
другомъ образе жизни и объ афишироваяiи на итальянскiй манеръ, которое
придало бы блескъ ея имени, ея личности и таланту. Такъ какъ она не была
сильна по части верности и скучала до смерти, такъ какъ ей даже негде было
петь, потому что ея убiйственное произношенiе закрывало передъ ней двери
Оперы, а въ XII г. въ Париже не было постоянной итальянской оперной труппы,
то она взяла себе въ любовники скрипача Рода. Бонапартъ узналъ объ этомъ,
порвалъ, конечно, съ ней, но, хотя Родъ и натерпелся страху изъ-за своей
удачи, темъ не менее, ни онъ, ни Грассини нисколько не пострадали. Два раза
Консулъ даже предоставилъ имъ залъ въ театре Республики для устройства
концертовь (17 марта и 10 октября 1801 г.). Второй былъ особенно блестящъ:
сборъ равяялся 13.868 фр. 75 сантимовъ и рецензiя Сюара въ Moniteur'е
достигла высотъ лиризма.
Потомъ Джузеппина Грассини вернулась къ своей бродячей жизни этуали,
разъезжающей изъ Берлина въ Лондонъ, Миланъ, Геную, Гаагу, всюду радупшо
принимаемая и чествуемая, съ ангажементомъ въ 3000 ливровъ стерлинговъ за
пять месяцевъ. Темъ не менее, когда она проезжала черезъ Парижъ, то
приходила достучаться въ дверь потайного аппартамента въ Тюильери и эта
дверь открывалась передъ ней. Это были пустяки, но Жозефина совершенно
теряла голову. "Я узнала, - пишетъ она одной изъ своихъ наперсницъ, - что
Гроссини уже десять дней въ Париже. По-видимому, она-то и служитъ причиной
всего того горя, которое мне приходится испытывать. Уверяю васъ, милая, если
бы я была хотя бы немножко виновата, то я откровенно призналась бы вамъ въ
этомъ. Вы хорошо сделали бы, пославъ Жюли (это - горничная) узнатъ,
приходитъ ли кто-ннбудь. Постарайтесь узнать, где эта женщина живетъ".
Какъ нельзя лучше сказывается здесь характеръ Жозефины. Что ей
Грассинй? Разве она не знаетъ, что не можеть быть серьезной связи между нею
и Бонапартомъ, что это - только мимолетный возвратъ къ прошлому, въ которомъ
воспоминанiе играетъ большую роль, чемъ страстъ. Неть, она все-же должна
знать, должна шпiонять, должна собирать улики, и эти жалобы на мужа, эти
вопли, адресуемые къ женщине, которую Консулъ не любитъ и почти прогналъ изъ
Тюильери - въ нихъ вся душа Жозефины.
Темъ не менее, она, повидимому, вполне успокоилась, къ 1807 г., гогда
начала налаживаться камерная музыка и Наполеонъ вызвалъ Грассини въ Парижъ.
Онъ предлагаетъ певще, - только певице, а не женщине, - 36.000 франк.
постояннаго жалованья, 15.000 фр. годовыхъ наградныхъ, не считая случайныхъ,
и 15.000 франковъ пенсiи по выходе въ отставку. Кроме того, въ теченiе
зимняго сезона ей одинъ разъ предоставляется залъ Оперы или залъ Итальянской
Оперы для устройства концерта въ ея пользу и она сможетъ располагать по
своему желанiю отпусками, разъезжая по городамъ съ громкимъ титуломъ первой
певицы Е. В. Императора и Короля.