"Ричард Мэтсон. Я - легенда (Последний) (Авт.сб. "Легенда")" - читать интересную книгу автора

Он поежился и подлил себе в бокал виски. Когда-то он использовал
джиггер, но это было давно.
Чеснок на окнах, сеть над теплицей, кремация трупов, сбор булыжников, -
борьба с неисчислимым полчищем, штука за штукой, дюйм за дюймом, миллиметр
за миллиметром. Для чего же беречь себя? Он никогда никого уже не найдет.
Он тяжело опустился на стул. Приехали, малыш. Так и сиди, как жук в
спичечном коробке. Устраивайся поудобнее - тебя охраняет батальон
кровососов, которым ничего не надо, кроме глотка твоего марочного,
стопроцентного гемоглобина.
Так пейте же, сегодня я угощаю! Лицо его исказила гримаса неописуемой
ненависти. Недоноски! Я не сдамся, пока не перебью всех ваших мужчин и
младенцев. Его ладонь сомкнулась как стальной капкан, и бокал не выдержал.
Осколок в руке, осколки стекла на полу. Он тупо глядел на струйку
крови, перемешанной с виски, стекающей на пол из порезанной руки.
Они бы одобрили этот коктейль - а? - подумал он.
Идея настолько понравилась ему, что он едва не раскрыл дверь, чтобы
помахать рукой у них перед носом и послушать их вопли.
Он неуверенно остановился, покачиваясь, и зажмурился. Дрожь пробежала
по его телу. Опомнись, приятель, - сказал он себе. - Забинтуй лучше свою
чертову руку. Он добрался до ванной, аккуратно промыл и прижег свою руку,
словно рыба хватая ртом воздух, когда в рассеченную ткань попал йод, и
неуклюже забинтовал ее. Порез оказался глубоким и болезненным, дыхание
перехватывало, и на лбу выступил пот. Надо закурить, - сообразил он.
В гостиной он сменил Брамса на Бернстайна и достал сигарету.
Что делать, когда кончится курево? - подумал он, глядя на тонкую
голубоватую нитку дыма, возносящуюся к потолку. Маловероятно. Он успел
запасти около тысячи блоков - на стеллаже у Кэтти в ком...
Он стиснул зубы. В кладовке на стеллаже. В кладовке. В кладовке.
У Кэтти в комнате.
Вперив остановившийся взгляд во фреску, он слушал "Age of Anxietu" -
"Время желаний". Отдавшись пульсирующей в ушах волне звуков, он стал
отыскивать смысл в этом странном названии. Ах, значит, тобой овладело
желание, бедный Ленни. Тебе стоило бы встретиться с Бенни. Какая
прекрасная пара - Ленни и Бенни - какая встреча великого композитора с
беспокойным покойником. "Мамочка, когда я вырасту, я хотел бы быть таким
же вампиром, как и мой папочка". - "О чем ты, милое дитя, конечно же, ты
им будешь".
Наливая себе виски, он поморщился от боли и переложил бутылку в левую
руку. Набулькав полный бокал, он снова уселся и отхлебнул.
Где же она, та неясная грань, за которой он оторвется от этого трезвого
мира с его зыбким равновесием и мир со всей его суетой наконец утратит
свой ясный, но безумный облик.
Ненавижу их.
Комната, покачнувшись, поплыла вокруг него, вращаясь и колыхаясь. Туман
застил глаза. Он смотрел то на бокал, то на проигрыватель, голова его
моталась из стороны в сторону, а те, снаружи, рыскали, кружили, бормотали,
ждали.
Бедные вампирчики, - думал он, - вы, негодники, так и бродите там,
бедолаги, брошенные, и мучает вас жажда...
Ага! - он помахал перед лицом поднятым указательным пальцем.