"Уле Маттсон. Бриг 'Три лилии' " - читать интересную книгу автора

В те времена люди верили в леших, водяных и прочую нечисть. Когда
сбивали масло, то на сметане чертили крест, чтобы масло не прогоркло. А если
кого одолевали бородавки, то натирали их салом, а потом прятали сало под
камень и читали заговор:

Бородавку забери,
В сундуке ее запри,
Затолкай ее в бутыль,
Затопчи в золу и пыль.

И верили, что помогает.
Местному водяному было шестьсот лет. Так говорили сведущие люди и
добавляли, что у него вместо вело* водоросли, а нос длиннее весла.
Что правда, а что ложь? Миккель шел вокруг озера и звал Ульрику. В
конце концов он вышел к дому. Эмиль сидел на крылечке и приделывал застежки
к ошейнику. Рядом лежала новая веревка с крюком на конце. Возле крыльца
торчали в земле ржавые ножницы для стрижки овец.
Боббе зарычал.
Эмиль был туг на ухо, и кто хотел с ним говорить, должен был писать на
грифельной доске, прибитой к стене гвоздем.
Миккель написал: "Эмиль, не видел беглой овцы? Она не стриженая, моя,
Миккеля Миккельсона".
Эмиль скосился на доску, потом покачал головой.
- А лис видал - на той неделе, - сказал он и замахнулся на Боббе
ошейником. - Троих сразу! А когда лисы втроем ходят, с овцой сладят. А то,
может, в озеро свалилась.
У Миккеля по спине пробежала дрожь - ведь озеро-то бездонное. Он хотел
поймать Боббе, но тот отскочил в сторону, боялся, что привяжут. Боббе нырнул
под крыльцо, заскулил, потом вдруг метнулся к хлеву под скалой. Дверь в хлев
была прочно заперта. Тогда Боббе подскочил к Эмилю и сердито щелкнул
клыками.
Эмиль заворчал, отбиваясь ошейником:
- Если вы не боитесь водяного и у вас есть канат в пять верст длиной,
то привяжите кошку и поищите в озере!.. И вообще - кыш отсюда! Не выношу
псиного духа! И овечьего тоже. Брысь, псиное отродье!
Боббе попытался схватить Эмиля за ногу, но башмачник запустил в него
горстью земли, и пес с лаем побежал вдогонку за Миккелем.
- Не такой уж он сердитый, каким кажется, - объяснил Миккель Боббе,
когда они остановились по ту сторону озера. Один живет, вот беда. Ему бы
собаку завести. А может, овечку?.. Да, а зачем ему вдруг ошейник
понадобился? А, Боббе? И ножницы?..
Озеро было черное, как уголь; последние лучи солнца осветили три клока
белой шерсти на воде. Боббе залаял.
Под вечер Миккель Миккельсон и его пес вернулись домой. Бабушка стояла
на дворе, но уже не кликала Ульрику.
- Видать, сгинула наша Ульрика, - сказала она.
- Видать, так, - сказал Миккель.
В ту ночь обитатели постоялого двора никак не могли уснуть, даже Боббе
не спалось. Луна светила в окно на шаткий дощатый стол и на стену, где висел
в рамке, под стеклом, портрет отца Миккеля.