"О.Матвейчев. Уши машут ослом (Сумма политтехнологий) " - читать интересную книгу автора

Вернемся к истории взаимоотношений философов и политиков. На очереди
христианская эпоха. И кажется, все здесь уже было сказано самим Христом:
"Богу - богово, кесарю - кесарево". Однако, что именно есть богово, а что
кесарево, стало предметом споров и войн на протяжении полутора тысячелетий.
Да и сейчас этот вопрос не разрешен. Различия православия и католичества,
различие их обоих с протестантизмом в значительной мере обусловлены
проблемой взаимоотношения "светской" и "церковной" власти. И нет ни одного
философа, который бы не высказался на эту тему. Правда, философия тогда
оказывалась теологией - сквозной интерпретацией Священного Писания.
Никакая политика в Средневековье не делалась без ссылки на Священное
Писание. Теологи-доктринеры были нужны даже чистым прагматикам в политике.
Таковых, кстати, было большинство. Впрочем, нередко и из светской власти, из
политиков, теологи делали себе орудие. Сейчас очень трудно отделить одно от
другого и выяснить первичность: доктрина ли подстегивала к политическим
действиям (например, Крестовый поход), либо политика ставила доктринеров
себе на службу как платных идеологов. Пожалуй, в каждой исторической
ситуации требуется особое разбирательство. (Это верно даже в отношении
иезуитов).
Средневековье было показательным временем в истории, когда политика не
функционировала по собственным законам или почти не функционировала.
Политика не определялась ни "правом", ни "экономикой", ни "моралью", ни
"нравственностью". Это было время, когда царствовала буква Писания в
интерпретации очередного "боговдохновенного читателя", то есть властвовал
сам читатель.
Только в эту эпоху могли уничтожаться целые города, лишь на том
основании, что они "заражены ересью", уничтожаться вопреки собственным
экономическим интересам, в ущерб политическому положению... То же самое
относится не только к уничтожению, но и к созиданию. Здесь я прежде всего
говорю о католическом мире, поскольку в православии сразу повелось, что
"дело церкви - молиться" и что государство защищает церковь мечом, а церковь
государство - словом. Лишь в эпоху Возрождения, а именно, стараниями
Макиавелли, Бодэна, Гроция политику стали рассматривать вне отношения к
церкви и пытались постичь ее законы.
В это же время и начинается эмансипация светской власти от церковной, а
заодно и смещение роли философа. Государственные деятели все меньше хотят
видеть себя "воплощателями" тех или иных доктрин, религиозных или
философских. Философы могут заниматься политикой и даже весьма часто
приглашаются в качестве советчиков и "умных людей", но только для решения
тактических проблем управления, не для стратегического планирования. Сами
Макиавелли, Бодэн, Гроций в жизни были и политиками-практиками. Но их
"книги" никогда не становились новыми "библиями" для монархов. То же
относится к всевозможным "утопиям", которые, как правило, посвящались
какому-нибудь политику с тайным желанием, что он построит "идеальное
государство" или будет вести "идеальную политику". Напрасно. Сферы политики
и философии все больше расходились. И если кому-нибудь приходилось их
совмещать в одном лице, то это было только "формальное" совмещение. Что
общего, например, между Монтенем-философом и Монтенем-политиком? Одним он
просто занимается как ремеслом, другое - для души. Особенно показательна
судьба Ф. Бэкона, который настолько разделял политику и философию, что
позволял себе быть одновременно величайшим в истории реформатором науки и